В 2016 году на Захарьевской улице Санкт-Петербурга была установлена памятная доска генерал-лейтенанту русской армии Густаву Карловичу Маннергейму. Доска была подвергнута актам вандализма, какие-то активисты, представляющие, с их слов, «общественность города» подавали иски в суды, что привело к снятию доски и перенесению её в Царское Село. Главным доводом активистов было то, что Маннергейм виновен в блокаде города, в уничтожении мирного населения Ленинграда, и какие-либо упоминания о нём в Санкт-Петербурге являются кощунством. При этом никаких голосований и опросов жителей не проводилось, социологические исследования наоборот показали, что большинство жителей не против. Да ещё и в 2007 году к 140-летию Маннергейма на Шпалерной улице установлен бюст «Кавалергард Маннергейм» и открыта выставка, рассказывающая о его жизни.
Карл Густав Эмиль Маннергейм был тем представителем инородцев Российской Империи (сейчас бы сказали представитель некоренной национальности), которые про себя говорили: «Я в первую очередь русский генерал, а потом уже…», в данном случае он, во-вторых, был финским бароном. Дослужился он до звания генерал-лейтенанта. Маннергейм был представителем того поколения русских людей, чьи судьбы, вместе с судьбой страны, были вдруг перечеркнуты событиями 1917 года. И вместо русского генерала ему пришлось стать финским маршалом.
В 1941 году началась Великая Отечественная война. В отличие от других союзников Германии, повод для объявления войны у Финляндии был достаточно веский. Утром 25-го июня около трёхсот советских бомбардировщиков нанесли удары по финским аэродромам. И вместе планировавшегося на 25-е июня заявления о нейтралитете Финляндии, было объявлено, что страна находится в состоянии войны с СССР. Главнокомандующим вооруженными силами по-прежнему (как и во время Зимней войны) был Маннергейм. 29-го июня финские войска перешли границу и начали наступление. Семи финским пехотным дивизиям на ленинградском направлении противостояли пять стрелковых, моторизованная и две танковых дивизии советской 23-й армии. После месяца боев на Карельском перешейке финские войска 31-го августа вышли на линию границы 1918 года. Была перерезана железная дорога проходившая севернее Ладожского озера из Ленинграда на Петрозаводск. Тем самым, город был отрезан от остальной страны с севера.
Поэтому, можно уверенно говорить о том, что финские войска обеспечивали блокаду Ленинграда, и если бы Финляндия не вступила в войну, Вермахт не смог бы окружить город полностью. При этом стоит заметить, что эта старая одноколейная дорога едва ли могла бы обеспечить Ленинград лучше «Дороги жизни» через Ладогу. Пришлось бы её почти заново отстраивать, что в условиях Карельских скал, лесов и болот, да ещё во время войны, крайне сложно. Значительный участок дороги проходит всего в нескольких километрах от границы, а значит, диверсанты там чувствовали себя как дома. Учитывая, опять же природные условия севернее Ладожского озера, организовать надежную охрану дороги, а в случае удачных диверсий и её ремонт, было бы крайне затруднительно. Но в любом случае, если бы железная дорога из Ленинграда и Петрозаводска и далее, не была бы захвачена финнами, было бы легче организовать снабжение города, чем без неё.
Что же касается встречающихся обвинений финской армии в том, что они готовились к совместному с немцами штурму Ленинграда, принимали участие в бомбардировках и обстрелах города, то это не чем не подтверждено и легко опровергается.
Во-первых, рассказы о бомбардировках Ленинграда финской авиацией, упираются в простой факт — крохотная финская армия просто не имела для таких действий подходящих бомбардировщиков.
Во-вторых, ещё более странное утверждение о «варварских артиллерийских обстрелах», упирается в отсутствие свидетельств обстрелов северной части Ленинграда. Туда наоборот, переводились некоторые учреждения, так как там было безопаснее. И опять же, в финской армии не было дальнобойной артиллерии.
Что же касается о планах совместного штурма Ленинграда немецкими и финскими войсками, то стоит напомнить, что немцы вообще не планировали брать город штурмом. Они рассчитывали взять его измором, обстреливая дальнобойной артиллерией сломить волю защитников, но о планах штурма никогда не говорилось. Наоборот, есть немало свидетельств немецкого командования о том, что финны отказывались вести активные действия.
Сам же Маннергейм в своих мемуарах написал: «Я принял на себя обязанности главнокомандующего с тем условием, что мы не предпримем наступления на Ленинград». С одной стороны, мемуарам верить надо всегда с осторожностью, но с другой стороны, Густав Карлович все-таки был русским генералом, кавалергардом.
Источник:
© Русская Семерка
