Утро 17 января 1960 года интернациональный экипаж баржи Т-36 (татарин, два украинца и русский) по обыкновению встречал в тесном кубрике, где едва помещались четыре спальных места. Под руководством младшего сержанта Асхата Зиганшина солдаты должны были разгружать суда, доставляющие грузы на остров Итуруп. Каменистое дно и малая глубина не давали крупным кораблям подойти к берегу, поэтому непосредственно на остров продовольствие и материалы отвозили самоходные баржи. Причалы на Итурупе отсутствовали как таковые, поэтому все баржи привязывали к рейдовым бочкам. Однако в то утро в бухте бушевал сильный шторм. Трос, удерживавший Т-36, оборвался и баржу унесло в океан. Минусовую температуру и плохую из-за снегопада видимость дополняли куда более страшные обстоятельства: баржа готовилась к зимовке, поэтому запас продовольствия был рассчитан всего на три дня, а во время шторма волна залила рацию, лишив экипаж связи с берегом.
Однако поначалу времени паниковать у команды Зиганшина не было. Требовалось оперативно откачать воду, залатать пробоину и привести баржу в рабочее состояние. Когда судно было спасено, молодые люди провели ревизию продуктов. В распоряжении экипажа была буханка хлеба, ведро картошки, немного крупы и гороха, банка с жиром. На «сладкое» — пара пачек «Беломора». Бак с водой не пережил шторм, зато был достаточный запас ржавой, но пресной воды для охлаждения ставших бесполезными двигателей (солярка на барже закончилось еще во время борьбы со штормом). И все же, по словам самих участников дрейфа, они с самого начала были уверены, что помощь скоро подоспеет. Однако неделя сменяла неделю, а горизонт оставался пустым. В самом начале дрейфа Зиганшин совершил поступок, который и спас жизнь всей команде – несмотря на оптимистический настрой, он все же жестко ограничил потребление еды и воды.
Питание на барже осуществлялось раз в день. Каждому полагалась кружка супа, сваренного из жира, картошки и (первое время) крупы. Воду пили чаще – трижды в день по маленькому стаканчику. Вскоре Зиганшин обнаружил газету, где сообщалось о том, что как раз в зоне дрейфа баржи планируются ракетные испытания. Поэтому до конца марта запрещался допуск судов в этот район. Положение становилось еще более безвыходным. 23 февраля, в день Советской Армии, экипаж разделил между собой последний паек. Настало время тяжелых испытаний и жутких гастрономических экспериментов. Пробовали есть найденное на судне мыло и зубную пасту. Чтобы хоть как-то отвлечься от мыслей о еде, экипаж каждый день вычерпывал воду из трюма, которая за ночь опять набиралась через пробоину. Попытки ловить рыбу ни к чему не привели. Зато рядом с баржей стали все чаще появляться акулы.
В начале марта на барже было съедено все, чем можно было набить желудок: ремешок от часов, брючный пояс, голенища кирзовых сапог, даже кожаные подкладки под клавишами гармошки. Кожа резалась на маленькие кусочки, а потом либо долго варилась, либо обжаривалась на техническом масле. Сил вставать у экипажа уже не хватало. Большую часть времени люди лежали на койках. От голода начинались галлюцинации: все чаще обитатели баржи слышали голоса и гудки кораблей.
На 40-е сутки дрейфа команде Зиганшина удалось заметить несколько кораблей, однако попытки привлечь внимание ни к чему не приводили. На барже уже оставалось полчайника воды, один сапог и несколько спичек. И вот 7 марта всех разбудил шум самолетов. Покружив над судном, и пометив район ракетами, они удалились за горизонт. Спустя некоторое время на место прибыли несколько вертолетов и сбросили вниз веревочные лестницы. Однако, советские военнослужащие с недоверием отнеслись к помощи, пришедшей со стороны геополитического противника. Зиганшин пытался знаками сообщить о том, что экипажу требуется только топливо и продовольствие. А уж вернуться домой они смогут самостоятельно. Американцы, немного покружив над баржей, пожали плечами и уже было собрались восвояси. Дескать, странные забавы у этих русских — дрейфовать на барже посреди океана. Однако Зиганшин и компания вскоре одумались и стали активно подавать сигналы о спасении. Американцы вернулись и взяли бедолаг на борт.
И на этот раз Зиганшин, выросший в Поволжье и знавший не понаслышке о последствиях голода, спас команду. Несмотря на то, что американцы предложили спасенным обильный стол, он запретил подчиненным переедать. В противном случае изголодавшийся желудок просто бы не справился с нагрузкой. И все же полноценно прийти в себя спасенные смогли только через несколько дней. По словам Зиганшина, когда пришло осознание, что команда находится на вражеском авианосце, он впервые с начала путешествия по-настоящему испугался. И повод бояться был. СССР и США переживали пик Холодной войны. Поэтому снятые с баржи советские военные могли стать не только картой во внешнеполитических играх, но и попасть на родине в разряд предателей.
После сообщения американцев о спасении советских солдат, в СССР почти неделю думали, как реагировать на беспрецедентное событие. В итоге здравый смысл все же взял верх и 16 марта в газете «Известия» вышла статья «Сильнее смерти». А спасенные к тому времени даже успели дать пресс-конференцию на борту авианосца. Правда, очень короткую. Никто из них не говорил по-английски, да и журналисты с камерами смущали вчерашних сельских парней. В Сан-Франциско всех ждал роскошный прием: новая одежда, деньги на карманные расходы и даже производство в почетные граждане города. Скорее всего, американское правительство имело свои виды на чудесным образом спасшихся советских граждан. Однако известность и материальные блага все-таки не смогли соблазнить нашу четверку: никто из них не остался в США. Хотя, как вспоминает Зиганшин, американцы мягко намекали на такую возможность. А история бы вышла красивая: в попытке сбежать из Империи Зла люди почти 50 дней проболтались на барже посреди океана.
В Москве наших героев тоже ждали вовсе не допросы на Лубянке. Четверку встречали с цветами и плакатами. Принимал их сам маршал Малиновский. И понеслось: встречи, выступления, пресс-конференции. Зиганшин, Федотов, Крючковский и Поплавский в 20 лет стали настоящими героями своего времени. В честь них писали песни и стихи, приглашали на телевизионные передачи. Им отправляли телеграммы Хемингуэй, Тур Хейердал и многие другие знаменитости. Но такая известность имела и свои негативные последствия. Сам Зиганшин признается, что на фоне постоянных банкетов с уважаемыми людьми, не выпить с которыми просто нельзя, у него едва не развился алкоголизм. Однако через год произошло еще одно событие не только всесоюзного, но и общемирового масштаба, которое затмило героический дрейф на барже. 12 апреля 1961 года состоялся полет первого человека в Космос. Новым героем страны и мира стал Юрий Гагарин.
Несмотря на без малого два месяца, проведенные в открытом океане, все участники событий так или иначе связали жизнь с морем. Иван Федотов одно время занимался китобойным промыслом, затем получил диплом судомеханика и работал на сейнере. Скончался в 1999 году. Спустя несколько лет умер и Филипп Поплавский, который ходил в гидрографические экспедиции по Атлантике и Средиземному морю. Асхат Зиганшин после учебы служил в аварийно-спасательном дивизионе на Ленинградской военно-морской базе. Последние годы перед смертью в 2017 году работал сторожем яхт под Стрельной. Ныне здравствует только Анатолий Крючковский. Недолго прослужив в Североморске, он, по совету врача, вернулся на родную Украину, где занимал разные должности на киевском судостроительном заводе.
Источник:
© Русская Семерка
