13 марта 1938 года Австрия была присоединена к Германии. Для Гитлера аншлюс не только создал плацдарм для наступления на Чехословакию, но и стал личной местью Родине за непризнание в молодые годы.
Разбитая после Первой мировой войны Австрия была присоединена к Германии в результате референдума. Однако изначальный план Гитлера предусматривал вооруженный мятеж и свержение правительства канцлера Гвидо Шмидта Шушнига. Тем не менее, последнему доложили о планах "соседа". Возмущенный, он отправился в Берхтесгаден – загородную резиденцию диктатора, где главы государств на родном немецком должны были прийти к определенному решению. Гитлер встретил гостя внешне приветливо, представив «случайно оказавшихся» там трех своих генералов. Но при личной беседе Гитлер быстро сбросил маску. Впоследствии, Шушниг вспоминал, что он несколько часов спорил с сумасшедшим. Адольф кричал на него, твердил, что само существование Австрии – результат ее предательства « с чем он был намерен покончить», угрожал вводом войск: «Вы проснетесь однажды утром в Вене и увидите, что мы нагрянули, как весенняя гроза. Я бы хотел избавить Австрию от такой судьбы, поскольку подобная акция будет означать кровопролитие». Он не предлагал, он требовал подписать договор Австрии с Германией на выгодных ему условиях: амнистирование национал-социалистов, назначение умеренных нацистов министрами, из которых ставленник Гитлера Зейсс-Инкварт должен был стать министром внутренних дел с правом неограниченного контроля над полицейскими силами страны.
Когда первая атака не прошла, Гитлер прибег к другому способу, мягко намекая, что пребывание Шушнига в Берхтесгаден может закончиться для последнего, в лучшем случае, заключением, в худшем расстрелом, после чего германские войска вступят на территорию Австрии. Блеф удался, договор был подписан и ратифицирован за три дня.
В своих стремлениях сохранить суверенитет Австрии, Шушнинг рассчитывал на поддержку стран-участниц Антанты. В конце концов, Версальский мирный договор запрещал аншлюс. В 1931 году Германии и Австрии было отказано даже в заключение таможенного союза. Тем не менее, к 1938 году, разгромленная Австрия уже не представляла собой политической силы, это была нежизнеспособная страна, потерявшая промышленную силу и сельскохозяйственные угодья. Когда Шушниг ответил на угрозы Гитлера, что Австрия не одинока в мире и вторжение в страну будет, вероятно, означать войну, Гитлер презрительно усмехнулся: «Не верьте тому, что кто-нибудь в мире может этому воспрепятствовать! Италия? О Муссолини я не беспокоюсь; с Италией меня связывает тесная дружба. Англия? Она не двинет пальцем ради Австрии... Франция? Теперь ее время прошло. До сих пор я достигал всего, чего хотел!» Сами потенциальные союзники Австрии в аншлюсе видели лишь залог мира и усмирение фашистских государств, путем уступок. На чрезвычайном лондонском заседании, Чемберлен огласил приговор Австрии: аншлюс неизбежен, ни одна держава не скажет: «Если вы идете на войну из-за Австрии, вы будете иметь дело с нами. Во всяком случае, сейчас так вопрос не стоит», – сказал он, заметив, что свершившийся факт не имеет большого значения.
Последнюю надежду на отказ от аншлюса австрийский канцлер Шушниг возложил на добровольный референдум австрийского народа, надеясь на националистические и патриотические настроения народных масс. Казалось, народ поддерживал канцлера и был готов сражаться за свободную, независимую Австрию. Его сторонники расхаживали по улицам с криками: « «Хайль Шушниг!», «Хайль свобода!», «Мы говорим «да»!». Его сторону принял даже ставленник Гитлера – министр внутренних дел Зейсс-Инкварт. Накануне референдума, канцлер был уверен – победа у него в кармане. Однако гитлеровская пропаганда и красивые фразы: «Один народ, один рейх, один фюрер!» уже успели пустить корни в сознании австрийцев. Да и сам процесс выборов оказался под влиянием фашистов, которые уже, фактически, установили контроль над страной. В результате, на части бюллетеней оказалась лишь графа «за», на других же, «JA» (да) в несколько раз превышала по размеру скромную строчку «nein».
Одним из главных противников Гитлера в вопросе Аншлюса был, как ни странно, Бенито Муссолини, который поддерживал еще прежнее правительство Австрии во главе с канцлером Энгельбертом Дольфиусом. Он уже единожды спас Австрию от германского вторжения в 1934 году, после убийства последнего. Тогда между двумя фашистскими диктаторами чуть не началась война. Но времена менялись, Муссолини потерял к Австрии интерес, намного важнее для него теперь был союз с Гитлером. Поэтому, на осторожное письмо Гитлера, в котором рассказывалось об анархии в Австрии и необходимости вмешательства Германии для сохранения страны, Дуче отреагировал равнодушно. Принц Филипп фон Гессен передал его ответ Гитлеру: «Я только что вернулся от Муссолини, – сообщил он Гитлеру. – Дуче воспринял новость очень спокойно. Он шлет вам привет. Австрийский вопрос его больше не интересует».
Гитлер был поистине воодушевлен этой новостью: «Передайте Муссолини, что я никогда этого не забуду! Никогда! Подпишете любые соглашения, которые он предложит. Скажите ему: я его благодарю от всего сердца, я никогда его не забуду! Когда он будет в нужде или опасности, он может быть уверен: я буду с ним, несмотря ни на что, если даже весь мир будет против него!» Гитлер сдержал свою клятву, он остался с Муссолини, когда все от него отвернулись. В 1943 году, он организовал спец операцию «Дуб», которая освободила пленного диктатора в горах Гран Сорро на юге Италии, где его держали в условиях высочайшей секретности. Сподвижник Гитлера Скорцено Отто вошел в гостиницу и обратился к Муссолини. «Дуче, фюрер послал меня вас спасти». Муссолини ответил: «Я всегда знал, что мой друг Адольф Гитлер не бросит меня в беде».
Гитлер умел вести дипломатические переговоры, ему удавалось прекрасно маневрировать меж «двух огней». Например, он успешно запугивал правительство Великобритании другим своим "тайным" союзником - Советским Союзом. На встрече с английским послом Невилом Гендерсеном 3 марта 1937 года, когда зашла речь о поддержании мира в Европе, австрийской проблеме и вопросах вооружения, Гитлер, не дав послу инициативы, перешел в наступление. Он утверждал, что советско-французский и советско-чехословацкий пакты являются угрозой Германии, которая просто вынуждена вооружаться. Любое ограничение в армии, по его словам зависело от русских: «доверять доброй воле такого монстра, как Советский Союз, то же самое, что доверять понимание математических формул дикарям. Любое соглашение с СССР совершенно бесполезно, и Россию никогда нельзя допускать в Европу». Такой вот сменой тезиса, Гитлеру удалось свести разговоры с послом к нулю и избежать уступок, на которые надеялась Англия.
Триумфальное возвращение Гитлера на Родину, которое было ничем иным, как вводом войск и демонстрацией военного могущества, напоминало скорее «сентиментальное путешествие», нежели военную оккупацию. К этому моменту, большая часть населения поддерживала идею аншлюса. 2-я танковая дивизия двигалась, пользуясь туристическим путеводителем и заправляясь на местных бензоколонках. Австрийцы радушно приветствовали солдат: «Нам пожимали руки, нас целовали, в глазах многих были слезы радости», - вспоминал потом генерал Хайнц Гудериан. Австрия ликовала, в войсках германии она видела новую надежду, не зная о том, что в случае не покорения аншлюсу, эти же танки проехали бы по ее руинам.
Очевидцы триумфального вступления Гитлера в Австрию отмечали безумие, в котором пребывал фашистский лидер во время вступления в Вену. Он то пускался в чувственные речи, то начинал испытывать гнев. Его ближайший сподвижник Папен вспоминал, что лидер пребывал в « настоящем экстазе»: «Я верю, что по воле бога юношей покинул эту страну и уехал в рейх, который воспитал меня, сделал вождем нации и позволил вернуть свою родину в лоно рейха. Я возношу хвалу всевышнему, позволившему мне вернуться на родину, с тем, чтобы я мог ввести ее в состав рейха. Пусть завтра каждый немец вспомнит об этом и смиренно преклонит голову перед богом всемогущим, который за три недели сотворил для нас чудо!», - вещал Гитлер перед жителями Вены. Однако уже после отъезда он обсуждал австрийцев с нескрываемой злобой: «Тут фюрер начал с безграничной, я бы сказал, с невероятной злобой говорить о венцах... В четыре часа утра он произнес фразу, которую я хочу привести сейчас по историческим соображениям. Он сказал: «Никогда нельзя допускать Вену в союз великой Германии», - рассказывал уже на следствии нацистский губернатор Бальдер фон Ширах.
Вскоре, сбылись самые страшные опасения Шушнига: Австрия ушла с исторической арены. У нее даже забрали историческое название Osterreich, что означало «Восточный рейх», теперь это была лишь «Восточная марка (Остмарк)», которую, вскоре, начали называть просто «Земля». Непризнанный на Родине австриец, которого когда-то не приняли в Художественную академию, став диктатором, стер свою родину с политической карты, лишил ее некогда блистательную столицу остатков славы и великолепия. Австрия стала всего лишь плацдармом для дальнейшего наступления на Чехословакию.
Источник:
© Русская Семерка
