7 главных фактов об Афганской войне

А толку? Всё равно слились, как фекалии в унитазе…

Газни 83-85, ГСН ГРУ. Всем привет!!

На войне, как на войне: и героизма, и подлости хватало. Тем, кто не был в Афгане, не дано понять много чего важного, ибо есть вещи, которые можно понять только изнутри, будучи…
А впрочем, обычная история: трусость и корысть чиновников — и героизм парней, у которых есть совесть.
Жаль, что автор об этом не пишет. Интересно — а почему?

Нормальная статья, не знаю, что некоторых не устравает. Афганская война действительно разорила СССР, если учесть еще малоэффективную плановую экономику и помощь других странам соцлагеря. Мы пытались построить колхозную систему в мусульманской стране, получили свое и ушли. Духи защищали свою землю и свой уклад жизни, поэтому я к ним злости не испытываю. Хотя воевал с ними. Как говорится: ничего личного.

ВЕЧНАЯ, СВЕТЛАЯ ПАМЯТЬ ВСЕМ КТО ПАЛ НА ПОЛЕ БРАНИ.
УВАЖЕНИЕ И НИЗКИЙ ПОКЛОН ВСЕМ ТЕМ КТО ЧЕСТНО С ДОСТОИНСТВОМ ВЫПОЛНЯЛ ПОСТАВЛЕННЫЕ ПЕРЕД НИМИ ЗАДАЧИ, КТО НЕЖАЛЕЛ ЖИВОТА СВОЕГО, СПАСАЯ ЖИЗНИ ДРУГИХ.

Благодаря ЦРУ и их спутникам-шпионам стены моего оперативного центра были увешаны прекрасными картами. На них значились красными символами и флажками известные нам места дислокации частей воздушных и сухопутных войск СССР и ДРА. Прежде чем предпринимать какие-то действия против врагов, я должен был знать, где они находятся. Карта No3 показывает места расположения советских частей величиной не меньше полка и афганских — на уровне дивизии. Картинка получилась занятная: в ДРА находились ровно 85000 советских солдат, и еще 30000 севернее Амударьи на территории СССР. Данные войсковые соединения, уходя на задание, пересекали реку, хотя большинство из них занимались учебной или управленческой деятельностью.

[]
Генеральное управление войсками осуществлялось в Москве. Политическое решение о ведении военных действий было принято в Кремле. Советский Генштаб поручил вторжение в ДРА маршалу Сергею Соколову. Тот перенес свой штаб в Ташкент, где тогда располагался штаб Туркестанского ВО под командованием генерал-полковника Юрия Максимова. Интересно отметить, что его достижения как командира в Советско-Афганской войне везде нашли признание. В 1982 году его в возрасте 58 лет — на два года раньше, чем обычно, повысили до генерал-полковника и одновременно наградили звездой Героя. Ему принадлежала тыловая штаб-квартира 40-ой армии в Термезе на афганской границе. Его передовые части находились под руководством генерал-лейтенанта В.М.Михайлова в городке Тари-Таджбек под Кабулом. Вся армия носила вводящее в заблуждение название «Ограниченный Контингент Советских войск в Афганистане». Вместе с ним работал, правда без собственных войск, советский военный советник афганского режима, генерал-лейтенант Александр Майоров.

К этому времени (1983 год — прим. перев. Д.К.) я заметил очень странную деталь: численность советских войск с 1979 года не сильно увеличилась. Было непохоже, чтобы русские бросали все новых и новых солдат в бездонную бочку войны, как это делали американцы во Вьетнаме. Если это предположение было верным, то для будущих операций моджахедов это могло стать залогом успеха.

Когда Советы вошли в Афганистан, то не ожидали серьезного сопротивления. Тогда они ввели только четыре мотострелковые дивизии и полторы дивизии ВДВ. Мотострелковые части состояли из кадровых соединений, пополненных резервистами. Последние были очень плохо обучены, тем более для войны с партизанами, вдобавок они шли воевать с устаревшим вооружением и военной техникой. Был виден сильный контраст с захватом Чехословакии в 1968 году, куда Советы вошли 20 дивизиями общей численностью около 250000 человек. Отсюда мы сделали вывод, что первоначальной идеей было намерение прикрыть тылы марионеточного правительства Б.Кармаля. Присутствие войск должно было дать армии ДРА необходимую веру в собственные силы, чтобы те подавили сопротивление в провинциях. Но в этом Советы здорово ошибались.

Карта демонстрирует тот факт, что численность боевых соединений с 1979 года изменилась несущественно. У Советов были только три мотострелковые дивизии: 108-ая в Кабуле, 201-ая в Кундузе и 5-ая гвардейская в Шинданде. 103-я дивизия ВДВ также дислоцировалась в Кабуле. Помимо них существовали еще и отдельные бригады и полки в стратегически важных городах и населенных пунктах. 66-ая мотострелковая бригада стояла в Джелалабаде, 70-ая — в Кандагаре, 56-ая бригада ВДВ — в Гардезе. Отдельные мотострелковые полки находились в Газни (191-ый), — в Файзабаде (866-ой), — под Баграмом (181-ый) и в Мазари-Шарифе (187-ой). Кроме того 345-ый особый гвардейский десантно-штурмовой полк стоял под Баграмом в качестве мобильного резерва. 346-ая мотострелковая дивизия под Кушкой и 45-ая мотострелковая дивизии под Термезом были частично учебными частями, так же как и 280-ая мотострелковая дивизия возле иранской границы под Ашхабадом. 66-ая мотострелковая дивизия под Самаркандом временами проводила операции южнее Амударьи.

Мне было известно, что одна мотострелковая дивизия насчитывала 11000 солдат, дивизия ВДВ — 7000 солдат, а численность бригад и полков колебалась между 2000 и 2600 человек. Всего в стране находилось около 60000 мотострелков и десантников. Остальные 25000 были артиллеристами, саперами, связистами, службами снабжения и наземным персоналом ВВС.

Я обсудил со своим штабом смысл советской расстановки сил. Первое, что мне бросилось в глаза, это концентрация ровно 50% их сил под Кабулом. Там было собрано не менее двух дивизий, большая часть артиллерии, частей снабжения, саперов и связистов, вместе с остальными службами снабжения и штабами. Советы уделяли большое значение Кабулу как столице, откуда велась война. В Кабуле кстати тоже был свой аэропорт. 50 км севернее наблюдалась еще одна концентрация войск под Баграмом. На этой базе ВВС стоял отдельный полк ВДВ, бригада 108-ой дивизии, крупные авиасоединения вертолетов и боевых самолетов. По понятной причине Баграм был важнейшей базой советских ВВС.

Отдельные дивизии и бригады стояли в Кундузе, Гардезе и Джелалабаде, защищая главные дороги в Пакистан. Советы считали столицу и восточную часть страны проблемными регионами. В сердце Афганистана, труднопроходимых горах Хазараята, которые составляли почти половину страны, советских частей не было вовсе. 600 км западнее находилась вторая по величине база ВВС Шинданд, защищаемая одной мотострелковой дивизией. Еще одна мотострелковая дивизия находилась на юге под Кандагаром, по другую сторону перевала через Квета. Советы предполагали, что центр вражеской активности лежит на востоке, в направлении Пакистана, потому что тот оказывал помощь моджахедам и беженцам. Пространство между Кабулом и Баграмом рассматривалось Советами как ключевая область и большинство их крупных частей защищали подъездные пути к нему и автостраду Саланг, которая была жизненной связующей артерией с СССР.

Основной интерес Советов был прикован к северу страны. Не только из-за того, что там, к северу от Амударьи, находились их ключевые базы, но и потому что северный Афганистан в течение многих лет имел важное экономическое значение для Советского Союза. В 1960 году советские специалисты открыли много месторождений природного газа вблизи района Шибирган в северной провинции Джаузджан. Эти месторождения имели резервы, оцененные по объему более чем на 500 млрд. кубометров. В 1968 году был введен в строй трубопровод длиной 15 км, по которому газ транспортировался в Советский Союз. Позднее 200 км западнее около Сари-Пули и Али-Гул нашли нефть. Месторождения меди, железа и золота вместе с другими полезными ископаемыми также были обнаружены на севере и востоке Афганистана, вблизи городов Кабул, Кундуз и Мазари-Шариф. Именно эти районы были заняты советскими войсками.

Другой причиной моего вывода, что северные провинции были важны для Советского Союза, было их соседство с азиатской частью СССР. По обе стороны границы жили узбеки, таджики и туркмены. Они имели общие этнические корни и страдали от попыток коммунистов пресечь их религиозные убеждения. Моя карта так же доказывала тот факт, что афганская армия в первую очередь воевала там, где находились советские войска, на востоке и на севере, за исключением единственного подразделения, которое стояло около Кандагара, и еще одного — в Герате на северо-западе.

Зная дисклокацию советских и афганских частей, можно было сделать выводы, на которых базировались мои собственные стратегические планы. Во-первых, Советы были заняты защитой крупных армейских баз, стратегически важных городов и коммуникаций между ними, что всю их боевую деятельность в целом сводило к статической обороне. Было видно, что они не собирались расширять занятую территорию. Во-вторых, они уделяли участку Кабул-Баграм большое внимание и во время боевых действий приоритет отдавали этому региону. В-третьих, провинции на севере Гиндукуша были уязвимым местом советской стратегии, поскольку там проходила автострада Саланг, и там же находились залежи нефти, газа и полезных ископаемых, там жили те же народности, как и на другой стороне границы. Далее я сделал вывод о том, что запад и юго-запад Афганистана не играли никакой роли для Советов. За исключением защиты авиабазы Шинданд, непосредственно угрожающей странам Персидского залива, эта местность рассматривалась, наверное, как буферная зона между основным советским контингентом и Ираном. Может быть, русским было достаточно контролировать коммуникации между Кушкой и Гератом, где находилась 17-я афганская дивизия.

Советские войска стояли в Афганистане уже 4 года, и не делали никаких попыток увеличить число своих солдат. Независимо от факта, что они недооценивали силы моджахедов и переоценивали мощь афганской армии, они совершенствовали свою тактику, рационализировали свои вооруженные силы, разрабатывали все более эффективное использование авиации, поддерживали своих афганских союзников и вводили новые военные технологии. Они пытались улучшить качество вооруженных сил вместо того, чтобы повышать их количество. Я думаю, русские должны были понимать, что для захвата всей страны им следовало бы утроить их войска в Афганистане. В 1964 году США держали 16000 солдат во Вьетнаме. В течение пяти лет янки довели их число до 500000 солдат, но так и не одолели противника. Советы не последовали американскому примеру. Я предполагаю, что причины этого были скорее политического и экономического свойства, чем военного.

Весь мир осуждал СССР за вторжение в Афганистан. Советский Союз постоянно пытался улучшить отношения с Западом и с Китаем, поэтому утроение их сил в ДРА спровоцировало бы рост протестов против советской агрессии и привело бы к обратному эффекту, а именно — к поддержке моджахедов. Экономически эта война была гигантской дырой. Горбачев назвал ее позже ‘кровоточащей раной’. Советы должны были оплачивать не только свои собственные вооруженные силы, разрушенную местную экономику, а также правительство и армию ДРА. После того, как их стратегия выжженной земли начала действовать, и беглецы устремились в Кабул и другие города, русские вынуждены были предоставить продовольствие тысячам гражданских лиц. На это были брошены миллиарды рублей из ослабленной советской экономики. Один день войны в Афганистане обходился СССР около 12 млн. долларов (в оригинале на немецком стоит 20 млн. нем.марок — прим. перев. Д.К.) Значительное увеличение оккупационных войск вызвало бы рост издержек и потребовало бы расширение линий снабжения через север страны в Кабул, которому угрожали нападения моджахедов. Автотрасса Саланг и так с трудом выполняла эту функцию. Подобное заключение было как камень с сердца, поскольку весь противник был перед глазами, и стало быть, я точно знал, кто мне противостоит. Маловероятно, чтобы Советы вдруг ввели подкрепление, значит у русских не имелось никаких козырей в рукаве.

Пограничные районы Пакистана стали важнейшей базой управления для ведения Джихада. Там моджахеды могли получить оружие, отдохнуть, разместить свои семьи в лагерях. Там они обучались и проходили медицинское лечение. В это время мы еще не представляли, на какой узкой жердочке балансировал президент Зиа. Как солдат я мог себе представить, что советское командование оказывало достаточное давление на своих политических руководителей, чтобы напасть на Пакистан. Американцы ведь перенесли войну из Вьетнама в Лаос и Камбоджу, которые считались базами для снабжения вьетконговцев. СССР избегал серьезной эскалации. Я же должен был следить, чтобы мы их не слишком сильно провоцировали. Война с Советами означала бы конец Пакистана и, возможно, — мировую войну. Этот страх в течение последующих лет постоянно сидел в моей голове.

Интересный пример такого инцидента, который очень быстро вышел из под контроля и мог привести к международной конфронтации, произошел через год после моего вступления в должность. При этом речь шла о советских военнопленных. В это время несколько советских военнопленных были размещены партиями в неофициальных тюрьмах на окраинах Пешавара. В данном случае Раббани держал 35 военнопленных, вместе с различными подозреваемыми агентами ХАДа, поблизости от своего склада боеприпасов. Трое из советских солдат были военнопленными уже два года и выглядели так, будто бы они собирались принять ислам, чтобы спасти свои жизни, и поэтому их не особенно охраняли. Вечером во время молитвы они одолели единственного часового, захватили его оружие и попытались вскрыть дверь склада, чтобы завладеть оружием в большем количестве. После того они влезли на крышу склада и потребовали передать их советскому посольству. Однако охранники не согласились. Повстанцы провели долгую ночь на крыше, окруженные хорошо вооруженными моджахедами. Утром военный представитель Раббани попытался найти решение в переговорах. Во время беседы русские заметили, как несколько мужчин скрытно приближались к складу. Солдаты открыли огонь с 60 мм миномета, причем одного моджахеда убили и нескольких других ранили. Завязался бой. Тут один моджахед сгоряча пальнул из РПГ-7 точно в склад боеприпасов. Взрыв потряс Пешавар: ракеты и боеприпасы разлетелись во все стороны, советские солдаты и агенты ХАДа были таким образом убиты. Хотя фейерверк происходил около дороги между Пешаваром и Кохатом, гражданские лица к счастью не пострадали.
До советской прессы донеслись отголоски событий. Позднее она описывала инцидент как героический акт самопожертвования против превосходящего числом противника, где военнопленные убивали врагов пачками, прежде чем сами погибли. Наше правительство было в негодовании, так как оно всегда оспаривало, что советские пленные находились в Пакистане. Затем был издан приказ всех узников держать в Афганистане. Такой опыт был собран ценой дорогостоящего склада амуниции и сильного накала международной обстановки.

1983 год был годом относительного затишья. Советы не предпринимали никаких крупных наступлений в масштабе дивизии, сравнимых с наступлениями прошлого года в округе Герата и в Пандшерском ущелье. Тем не менее я имел возможность изучить операцию одного советского полка, которая показала мне, как советские солдаты приспосабливались к ведению партизанской войны.

26 ноября из лагеря Хайрхана на окраине Кабула на север по автобану Саланг прошло несколько длинных походных колонн из БТР, танков, грузовых автомобилей с орудиями (карта 4). Они принадлежали подразделениям 180 полка 108-й мотострелковой дивизии. Также к колонне принадлежали части афганские армии и боевые вертолеты. Советскому командованию надоели бесконечные нападения моджахедов на идущие с севера конвои. Горный массив Кохи-Пагман с высотами до 4000 м лежал на западе от дороги. Этот массив был прорезан многочисленными, с запада на восток идущими ущельями, которые одновременно давали моджахедам возможность незаметно приблизиться к автостраде и отойти назад к своим базам в горах. В каждом ущелье было несколько деревушек с деревнями побольше у входа в ущелье, из которых можно было наблюдать за движениями на дороге. Советы предприняли последнюю попытку освободить три из этих ущелий от моджахедов перед наступлением зимы. Из анализа задействованной техники и вооружения можно было заключить, что русские учились на своем опыте.

Из-за постоянной угрозы снайперов и засад многие солдаты были одеты в бронежилеты с металлическими вкладышами. Появились отряды для борьбы со снайперами. На вооружение был принят новый автомат AK-74. Причем одна модель была снабжена 40 мм подствольным гранатометом, который мог выпускать гранаты по одной. Далее у Советов имелись автоматические гранатометы калибром 30 мм с дальностью действия 800 метров и большое количество противотанковых гранатометов типа РПГ-7. Несколько подразделений были снабжены очень деморализующим, новым типом огнемета. Это оружие напоминало гранатомет и выпускало заряд на 200 м, который при попадании в цель взрывался большим огненным кругом. БТР-60 мотострелковых подразделений был снабжен 14,5 мм пулеметом. Это было хорошее оружие, при том условии, что стрелок мог навести его на цель. Этого часто не удавалось, так как противник атаковал с возвышенностей. Максимальный угол подъема ствола равен 30 градусам, который может сойти для равнин или гор средних высот в Западной Европе, но оказался недостаточным в долинах Афганистана. С 1983 в кузове грузовиков начали укреплять 20 мм спаренные зенитные пулеметы, чтобы обеспечить высокий темп огня в любом секторе зенита.

Советская военная авиация поняла свои ошибки при бомбардировках с низких высот, при которых бомбы иногда не детонировали. Неразорвавшиеся снаряды часто использовались моджахедами для добычи взрывчатых веществ. Теперь в ВВС ввели бомбы с маленьким парашютом. Они падали помедленнее, и даже с минимальной высоты предохраняющий механизм отключался перед падением на землю. Кластерные бомбы для борьбы с пехотой были следующей смертельной инновацией. Они содержали 60 разрывных зарядов-бомблет, каждый можно было сравнить с 81 мм миной. Огневая мощь такого оружие была страшна, однако без успешной тактики применения оно не могло принести победу, тем более против партизан.

Колонна разделилась на три боевые группы (каждая численностью до батальона), которых прикрывали боевые вертолеты. Затем первый батальон свернул налево с дороги и выдвинулся к ущелью Шакардара. Пройдя десять километров, следующий батальон повернул в ущелье Фарза, тогда как последний батальон двинулся в направлении ущелья Исталеф, самому северному из трех ущелий. Самый длинный маршрут, который нужно было пройти боевой группе, составлял 25 км. С наступлением темноты 26 ноября батальоны заняли позиции у входа в ущелье. Моджахеды в данном районе ясно представляли себе, что должно произойти. На следующий день начались бомбардировки. Советские бомбардировщики с близлежащего Баграма бомбили ущелья, ее целями были люди и дома. Авианалеты 250-килограмовыми бомбами должны были убивать всех без исключения, терроризировать, разрушать дома, и в конце концов, выгнать моджахедов из ущелья в засаду. 28 ноября следующая волна бомбардировщиков атаковала ущелья, затем наземные войска двинулись в направлении Шакардара, Фарза и Исталеф. Впереди танков неслись боевые вертолеты, которые дополняли воздушные налеты с пулеметным огнем и ракетами класса «воздух-земля». Мало кто остался в живых, подоспевшие советские войска нашли только несколько мертвых и раненых гражданских лиц, кучи обломков и мусора. Некоторые старики, женщины и дети выжили после налетов, спрятавшись в скалах. Моджахедов солдаты не обнаружили. Затем все то же самое повторилось выше по ущелью, а через неделю все части вернулись назад в Кабул.

Не было ничего необычного в этой относительно маленькой операции. По этой причине она была характерна для типичной советской тактики на этой стадии войны. Привязанные к дорогам и улицам советские части передвигались по ним под прикрытием в светлое время суток. Не было никаких попыток внезапного удара, войска медленно продвигались вперед, так что у моджахедов всегда был выбор: драться, либо отходить. Русские не попытались заблокировать верхние выходы из ущелий, их разве что подвергли бомбардировкам. Далее не делалось никаких попыток скоординировать воздушные налеты и действия наземных войск. Сначала шла бомбардировка, потом — артобстрел, и лишь потом следовала атака наземных войск, так называемая акция «Search and destroy», где не столько искали, сколько разрушали. Не было никаких попыток взять район в окружение с помощью вертолетов. Причем вся зачистка выглядела так, как будто советские солдаты старались не покидать своих бронемашин; если они все-таки спешивались, то только для того, чтобы осмотреть обломки домов. Через несколько дней все части вернулись назад, причем командование записало себе в победных реляциях еще одну галочку. Такая война напоминала мне тренировку боксера с песком в мешке. Вмятина от кулака остается до тех пор, пока боксер не нанесет удар в другое место, в итоге мешок с песком снова принимает свою первоначальную форму.

Мало было знать местоположение противника, его силу, вооружение и тактику. Я должен был узнать больше о его моральной стороне, мотивации и боевом духе. Мои прежние знания о советских солдатах создавали впечатление об их высоком качестве, вот почему я оценивал скептически возможность моджахедов победить противника на поле боя.

Генерал-майор германского вермахта фон Меллентин, воюя против русских, отметил их твердость, решимость и силу воли как ни с чем несравнимые. Тогда он писал в 1943 году: «Естественных преград для красноармейца не существует; он в пустыне, в лесу, в болоте и в бездорожных степях воюет так же, как дома. Он пересекает широкие водные преграды с помощью примитивных плавсредств. Он может всюду строить дороги — зимой тысяча русских солдат в заснеженных лесах колонной шириной 10 солдат, меняясь каждые полчаса, утрамбовывают путь. И в течение нескольких часов возникает дорога на местности, пересечение которой по западным стандартам невозможно». Я вынужден был констатировать, что в течение последних сорока лет положение вещей сильно изменилось в нашу пользу, кроме того, генерал не сделал никаких замечаний о войне русских в горах.

Советский солдат в Афганистане значительно отличался от солдата так называемой Великой Отечественной Войны, как русские обозначают 2-ю мировую войну. Тогда Советы защищали свою родину от немецкого вермахта, который занял значительную территорию СССР и подступы к Москве. Русские солдаты боролись с дикостью и решимостью загнанных в угол зверей. У них не было другого выбора, это была битва за выживание. В Афганистане все обстояло иначе.

Современный советский солдат — это военнообязанный, что также относится к младшему командному составу. Его в возрасте 18 лет призывают на два года. Жизнь военнообязанного рекрута очень скверная и часто унизительна. Пленные и дезертиры описывали, как некоторые офицеры и старослужащие солдаты, которые служили, быть может, всего на шесть месяцев дольше, жестоко с ними обращались. Среднестатистический советский солдат особо не имел никакой мотивации воевать в Афганистане, разве только чтобы выжить и вернуться домой. Он не защищал свою родину, на этот раз он был агрессором. Афганское население, союзники и противники, относились к нему недоброжелательно. Советский солдат был плохо обучен, плохо одет и плохо размещен в быту. Американский ветеран Вьетнама Дэвид Паркс писал в своем солдатском дневнике в 1968 году: «Я не чувствовал, что сражаюсь за что-то. Я дрался, чтобы остаться в живых, и убивал, чтобы не быть убитым». Я уверен, что многие солдаты в Афганистане также сказали бы подобное.

Как военного меня удивляло, что некоторые советские солдаты, которые попали в Афганистан в начале войны, даже не прошли начальной подготовки. Считалось нормальным, что после трех недель обучения солдаты шли в бой. Мне чуть плохо не стало от рассказа пленного, который после полтора месяца службы в армии, не получив за это время никакой военной подготовки, оказался в Афганистане, в Мазари-Шариф. И его почти сразу же послали на проческу местности — искать китайских, американских или пакистанских наемников. Как объяснял мужчина, ему пришлось вспоминать школьные занятия с AK-47, которые он посещал, будучи 12-летним подростком.

Когда стало ясно, что советские войска были необходимы для проведения крупных операций, так как афганской армии нельзя было доверять, Советы начали улучшать обучение своих солдат, однако, моральная сторона осталась без изменений. Учебные подразделения располагались вокруг Термеза, что однако не являлось причиной не проводить непрерывное обучение в боевых соединениях в Афганистане. Советская военная система работала не очень хорошо. Военнообязанный находился два года в армии, каждые полгода прибывали новобранцы, и одновременно приблизительно такое же количество демобилизованных отправляли домой. Многие боевые соединения, которые так или иначе не были заполнены до полного штатного состава, теряли таким образом 25% обученного опытного персонала. На их место приходили рекруты, которые снова нуждались в подготовке. Для меня было ясно, что это было одной из причин, почему советские части совершали боевые выходы в очень ограниченном составе. Командир полка мог крайне редко, если вообще возможно, вывести все свое подразделение на боевую операцию. Один батальон всегда оставался в месте постоянной дислокации как учебное подразделение, другой батальон занимался охраной позиций полка и только третий батальон был готов к боевым действиям. Согласно точным расчетам было сомнительно, чтобы советское командование привлекало к активным боевым действиям более 10000-12000 солдат из 85-тысячного контингента в Афганистане. Тем более эти солдаты были разбросаны по всей стране и не могли быть собраны в одном месте для операции.

Хотя я относился к «страшилкам» пленников и дезертиров с определенным скепсисом, их высказывания в целом соответствовали правде, потому как многие говорили то же самое. Среднестатистический солдат мотострелкового подразделения шел воевать исключительно по приказу, без энтузиазма к выполнению задания, его заботило только желание вернуться домой живым. Условия жизни солдат были суровыми, даже в частях вокруг Кабула солдаты жили зимой в палатках по 40 человек, собираясь погреться вокруг единственной печки в центре палатки. Стоящие вблизи жарились, в то время как другие мерзли. Недостаточные санитарно-гигиенические условия, так же как и не обремененная витаминами диета советских солдат приводили к болезням. Они все время ходили голодными. Их рацион был мал и варьировался очень редко. Фруктов и овощей в нем почти не было.

Эти лишения были связаны с отсутствием денег. Простой солдат без особой квалификации или опыта получал денежное довольствие не более 5 долларов (в оригинале стоит 8 нем.марок — прим. перев. Д.К.) в месяц. В основном эти деньги тратились на продукты. Солдаты были угрюмы и жестоки, их жизнь была скучна. Разнообразия в их службе не было: зимой они мерзли месяцами на посту где-нибудь на вершине горы, летом жарились на солнце, и коротали время в бесконечных караулах. Плохое питание и скука приводили многих к увлечению наркотиками или алкоголем. Гашиш было проще и легче достать, чем спирт. Водка была роскошью, доступной только офицерам. Один солдат из Эстонии рассказывал: «Частенько солдаты афганской правительственной армии обменивали свое оружие на продукты и напитки у крестьян. Ну и мы делали то же самое, поскольку в хаосе войны было просто объяснять потерю оружия — мы покупали в обмен на него продукты питания, даже хлеб, — некоторые солдаты покупали гашиш и другие наркотики. Многие наши солдаты из Азии были наркоманами, так как гашиш и другие наркотики росли в их стране».

Советские солдаты тащили все, даже оружие и боеприпасы, несмотря на драконовские меры наказания в случае неудачи. Поэтому неудивительно, что они были солдатами поневоле. Они очень неохотно покидали относительную надежность своих баз и бронетранспортеров. Советы предпочитали переложить войну на плечи афганской армии, максимально использовать огневую мощь артиллерии и авиации, держаться по возможности вблизи дорог, а пехотные операции проводились только после того, как район был ранее обработан бомбами, минами или ракетами. У меня создавалось впечатление, что советские солдаты хотели таким образом избежать потерь. Это желание отражалось как в тактике командиров, так и в действиях отдельных солдат.

Однако были также и исключения. Части воздушно-десантных войск или десантно-штурмовых бригад сражались более агрессивно. Этих солдат прежде, чем отправить в Афганистан, соответственно обучали военному делу и прыжкам с парашютом, их сержанты проходили 6-месячные учебные курсы. Эти воинские части имели лучшее вооружение, да и офицеры десанта сражались намного лучше своих коллег в мотострелковых подразделениях. С момента моего вступления в должность Советы вводили все большее количество специальных частей в зону военного конфликта. Солдаты спецназа были очень мотивированы и очень хорошо обучены. Хотя эти солдаты также были всего лишь военнообязанными, они считались элитарными. В Афганистане воевало семь батальонов спецназа, каждый насчитывал приблизительно 250 бойцов, пять этих батальонов было задействовано на востоке и два — на юге страны. Высокий процент наличия парашютистов в боевом строю указывал на то, что им принадлежала ключевая роль в наступательных операциях на бездорожной местности. Так оно и было, хотя десантники-парашютисты в бою больше использовали вертолет, чем парашют.

Хотя основное свое внимание я посвятил советским военным, ибо вынудить их уйти из Афганистана было нашей заявленной целью, в основном, моджахедам приходилось сражаться против афганской армии — афганцы против афганцев. В начале движения сопротивления против коммунистического правительства в Кабуле в 1978-1979 годы афганская армия, которую СССР долгое время снабжал и обучал, была расколота. Когда правительство попыталось в 1979 году призывать женщин на службу, по стране прокатилась волна протестов. Это было против всех традиций ислама. 15 марта 1979 года в центре города Герата собралась толпа вооруженных демонстрантов. Демонстрация вскоре превратилась в восстание всех горожан и, которые взяли штурмом тюрьму, чтобы освободить политзаключенных. 17 марта солдаты гарнизона перестреляли часть своих офицеров и присоединились к демонстрантам. В этот день мятеж охватил всю 17-ю афганскую дивизию, причем руководил им капитан Исмаил Кан из батальона противовоздушной обороны. Позже он стал главным командиром движения сопротивления в области Герата. Это был единственный случай, когда вся дивизия с оружием перешла к моджахедам. В суматохе событий горожане выплеснули свою ненависть на советских военных советниках и их семьях. Восставшие жестоким образом убили около полусотни из них, порезали на куски, насаживали на жерди их отрубленные головы и носили по городу. Затем подоспели бронетанковые части правительства, началась сильная бомбардировка, завершившаяся штурмом Герата. Движение сопротивления потеряло при этом около 5000 человек, которые в основном были гражданскими. Это было время, когда отношения в афганской армии начали коренным образом меняться.

До 1987 года, пока я не покинул Межведомтсвенную разведку Пакистана (ISI), армия ДРА ежегодно теряла примерно 20000 солдат в результате дезертирства, предательства и потерь. Рекрутов можно было призвать на службу только силком. Воинская повинность в Афганистане для мужчин в возрасте от 18 до 25 длилась по теории три года, однако на практике призывали всех от 15 до 55 лет. Другой проблемой было истощение мужского населения призывного возраста в результате войны. Кабул не контролировал сельскую местность, что приводило к тому, что новобранцев набирали только из городов. В конце 1980 года в стране ввели систему наказаний, чтобы удержать мужчин в армии. За несоблюдение приказов по призыву полагалось до 4 лет тюрьмы, за самовольное оставление службы — до 5 лет, за дезертирство, которое приравнивалось к мятежу, — до 15 лет или расстрел. Позже срок призыва подняли до четырех лет. Я слышал про афганцев, которых призывали два или даже три раза. Военнообязанный афганец в звании солдата получал ежемесячно около 200 афгани, что можно сравнить с суммой 2 $ (в оригинале стоит 3,50 нем.марок — прим. перев. Д.К.). В то же время ему платили 3000-6000 афгани, если он приходил на службу добровольно. Куда бы солдат-новобранец не передвигался, за ним следили. Эскорт сопровождал его даже в туалет. Иногда проходило два месяца, прежде чем ему доверяли оружие и боеприпасы.

Таковы были вооруженные силы, с помощью которых Советы хотели одолеть партизан; но вскоре этих солдат самих приходилось охранять, чтобы те не ушли в партизаны. Подобная ситуация свела на нет первоначальный план советского командования. Теперь я уверен, что именно в 1980 году моджахеды могли бы выиграть войну. Как раз в это время афганская армия состояла из рекрутов, которые на 90% были противниками коммунистического режима. Это был период, когда советские войска сами были плохо оснащены и обучены, и таким образом, вряд ли могли вести войну против моджахедов. Тем более в то время СССР находился под сильным международным давлением из-за вторжения в Афганистан; и наконец это было время, когда армия ДРА не существовала как военная сила. Сочетание всех этих факторов могло закончиться поражением коммунистов. Однако этого не произошло по двум причинам. Во-первых, моджахеды не могли достаточно быстро извлечь преимущества из слабостей противника, а во-вторых, они не были оснащены необходимым вооружением, чтобы воевать с танками, бронетехникой и авиацией. Снабжение через Пакистан еще не было так налажено, как в середине 80-х годов. У Советов и афганского правительства было предостаточно времени, чтобы привести свои дела в порядок, что они частично и сделали. Успех Джихада сложно было определить одним временем, так или иначе моджахедам тогда было еще очень далеко до победы.

В 1983 году афганская армия вновь представляла собой вооруженные силы, которые можно было воспринимать серьезно. Подразделения на уровне дивизии показаны на карте N 3, причем ни одна из дивизий не располагала составом более 5000 солдат и являлась скорее бригадой. 7-я дивизия в Кабуле насчитывала около 1000 солдат, в то время как батальоны численностью 200 человек не были редкостью. Общая численность правительственной армии выросла до 35000-40000 бойцов. Она снова стала более-менее боеспособной, и Советы предоставили им вести боевые действия вдоль пакистанской границы. Все базы и гарнизоны на востоке страны были заняты армией ДРА.

Теоретически афганское командование имело равные права с советским, что было похоже на партнерство на время ведения войны. На практике же этого не было, так как все стратегические и зачастую тактические решения принимали русские. Советский военный советник стоял за каждым афганским командиром, начиная от штаба армии в Кабуле до отдельной роты, дислоцированной в провинции страны. Афганский офицер, который действовал вопреки военному советнику, работал на свой страх и риск. Между советскими и афганскими командирами пролегала все более глубокая пропасть, ведь Советы рассматривали афганцев в качестве союзников второго сорта. Мне доводилось читать перехваченные радиограммы, в которых афганские офицеры жаловались на то, что советское командование поручало им проведение опасных и рискованных миссий тогда, как своих солдат оно на операцию не посылало.

Я был уверен, что обоих союзников связывала не особо сильная любовь по расчету, поскольку оба понимали, что друг без друга им не обойтись. Вследствие этого они вынуждены были сотрудничать друг с другом. Воздушное превосходство было, наверное, самым большим преимуществом противника. Оно давало им не только огромную огневую мощь, но также и неограниченную мобильность. Если эти два преимущества правильно скомбинировать, этого было достаточно, чтобы одерживать если не стратегические, то по крайней мере тактические победы. Проблема моджахедов не заключалась в том, что у них не было своих военно-воздушных сил, а в том, что их возможности для борьбы с ВВС противника были в то время весьма ограничены — несколько снятых с вооружения ракет SA-7 класса «земля-воздух». Эту проблему я изложу подробнее в следующей главе, просто хотелось сразу разъяснить, эта нехватка средств ПВО был самым большим недостатком моджахедов с начала моего срока службы в Межведомственной разведке Пакистана. Его удалось устранить только спустя три года.

В Афганистане находились как минимум четыре советских вертолетных полка. Распределение военно-воздушных сил СССР по стране показывает, что база ВВС под Баграмом имела самую большую концентрацию авиатехники (54 истребителя и бомбардировщика). Далее следовал Шинданд (45 самолетов) и потом уже аэродром Кандагара (15 самолетов). Эти самолеты однако числом уступали тем авиасоединениям, ко

Американец рассматривал Aмударью на моей карте спустя примерно 2300 лет после того, как Александр пересек эту реку. Его внимание приковывала та часть реки, которая образует границу между Советским Союзом и Афганистаном, а именно там, где она извивается примерно 500 км по равнине Бадахшан с востока на запад в направлении Килифа. Тогда он произнес известную фразу Уинстона Черчиля во время военных действий Второй мировой войны в Италии: «Это — мягкий животик Советского Союза». Уильям Кейси обдумывал первые серьезные операции против Советов на их собственной территории. По его мнению, на нас должны были играть этнические, племенныe и религиозные связи людей, живущих по обе стороны реки. Он был уверен, что беспорядки в этом регионе могли привести к тому, что у русского медведя начнутся боли в животе. Он побуждал генерала Ахтара с его разрешения провезти контрабандой в этот регион листовки и материалы пропаганды, а позднее, может быть, оружие, чтобы поддержать местное сопротивление. Тот соглашался относительно материалов пропаганды, однако на счет оружия был скептичен.

Это был способ, которым США содействовали эскалации войны в течение трех последующих лет, которые стали апогеем многочисленных нападений и акций саботажа севернее Aмударьи. В течение этого периода мы должны были обучить сотни моджахедов, которые проникли бы в Советский Союз на глубину 25 км. Это были, наверное, самые трудные и самые тайные миссии войны. Успешные атаки на промышленные объекты к северу от Амударьи привели к тому, что в данном регионе возникла паника, и премьер-министр Пакистана Джунайо потребовал прекратить эти операции. Одно время политики боялись, что Советский Союз и Пакистан окажутся в состоянии войны. Это была опасная игра. Кейси был прав — мы нащупали крайне чувствительную точку Советов.

Я пишу эти строки в то время, как весь мир наблюдает за крушением коммунистической империи на ее окраинах. Кремль никогда не спускал глаз со своих этнических меньшинств, особенно там, где афганская граница касается трех советских республик — Туркменистана, Узбекистана и Taджикистана; она делит две страны, но не население (карта No19). Туркмены, узбеки и таджики в Афганистане имеют общую культуру, историю, язык, самобытность, а также религию, как и их соседи, которые живут несколько сот метров севернее границы. Москва больше всего заботилась о том, как удержать в узде фундаментализм и оградить от его влияния мусульман среднеазиатских советских республик. Это была одна из причин вторжения в Афганистан — надо было воспрепятствовать, чтобы фундаменталистский режим утвердился вместо коммунистического правительства в Кабуле, как это было в Иране (Имеется в виду свержение правительства шаха в ходе исламской революции в 1978 году. — Прим. перев. Д.К.). Таким образом, была обозначена опасность у южной границы СССР. Американцы и Советы вместе опасались фундаментализма, и я полагаю, что именно поэтому моджахеды в 1989 году не смогли добиться военной победы.
[]

Карта No19: «Подбрюшье» Советского Союза

Что же видел Кейси, когда изучал карту? Он видел регион, который имел политическое, экономическое и военное значение. Кремль не хотел какой-либо политической нестабильности в этой области, он не хотел также религиозной конфронтации, которая могла бы помешать ведению военных действий, а так же могла бы привести к национальным движениям, которые были бы направлены на достижение больших демократических свобод или даже на независимость. Советское военное присутствие в этих республиках, как и в Афганистане, должно было защищать также экономические инвестиции СССР. Южные регионы исламских республик имели большие запасы природного газа, нефти и полезных ископаемых. Были приложены значительные усилия, чтобы использовать эти природные ресурсы, построить промышленную инфраструктуру, развить дорожную сеть, а также железнодорожное и воздушное сообщение.

Во время последних тридцати лет Советы создавали видимость оказания интернациональной помощи Афганистану, чтобы эксплуатировать его природные ресурсы. Вторжение по существу имело целью использование природных богатств страны. В течение многих месяцев в Советский Союз вывозились драгоценные камни, включая 2,2 кг неотшлифованных изумрудов стоимостью около нескольких миллионов немецких марок из запасов афганского правительства. 80% природного газа из местечка Шибирган шло в СССР. Советы сами устанавливали объем добычи, а также решали, какую цену за них заплатить. Частично платеж осуществлялся в форме кредитов. Насколько я знаю, эта «дойка» афганской экономики продолжалась до свержения афганского правительства в 1992 году.

Южные территории Центральной Азии принадлежали СССР не более одного столетия. Это была та часть империи, которую Советы смогли завоевать только с применением силы, и в августе 1991 г потребовалось ввести войска, чтобы обеспечить мир в этих республиках. Город Термез, центр снабжения войны, стал в 1879 году русской крепостью. Эти земли пережили нашествие армии Александра Македонского, когда он пересекал Амударью на обратном пути из Самарканда, чтобы попасть в Индию. Старый город Термез процветал в первом столетии до рождества Христа, благодаря арабам стал исламским, затем был взят ордой Чингисхана и стал частью империи Тамерлана, был еще раз разрушен в конце 17-го века. Советы добавили в этот кипящий котел из людей, религий, языков и культур еще и коммунизм, и быстро закрыли его крышкой. Они также следили за тем, чтобы крышка оставалась закрытой. Кейси был прав — речь шла о регионе с большим потенциалом с целью серьезно навредить противнику.

Один из мужчин, его звали Вали Бег, с самого начала участвовал в этих миссиях и был командиром партизанского отряда, пересекавшего Амударью с целью проведения боевых операций, которые затем были прекращены. Данное имя вымышленное, настоящее по важным причинам пусть остается тайной. Вали был узбеком со скорее белой, чем серой бородой, 53 лет отроду, однако выглядел он старше. Он был крестьянином, имел жену, двух сыновей и дочь. Он потерял всю свою семью и, будучи калекой, жил и работал ткачом ковров в лагере беженцев в Пакистане. Его первоначальной родиной была одна из маленьких, давно разрушенных деревень на южной берегу Амударьи в провинции Кундуз. Дом находился в нескольких минутах ходьбы от воды, а также недалеко от старого афганского речного порта при Шерхане, который Советы превратили в склад горючего. Теперь возле Шерхана был мост. Он привел к созданию новой инфраструктуры, поскольку товары и жители пересекали реку столетиями не только на лодках и кораблях. Вали вспоминал о том, как он переправлялся через реку с отцом, будучи маленьким мальчиком, чтобы встретиться с родственниками и друзьями на той стороне. Иногда эти люди посещали его семью. Они пересекали реку на плоскодонках. Их тянула пара лошадей. Лошадей провожал паромщик и иногда придерживал их в воде вожжами — так через реку проходило большое количество товаров и людей.

Судьба Вали типична для миллионов афганцев. Его деревня с центром-мечетью жила по законам ислама. Только у мальчиков была школа, где Вали научился читать, изучал стихи и молитвы из Корана. В десятилетнем возрасте он стал пастухом и ухаживал за животными. В сельском Афганистане каждая семья, за исключением действительно самых бедных, имела несколько домашних животных, осла или лошадь в качестве средства передвижения, молочных коров и телят, быка, который мог тянуть общий с соседями плуг, а также несколько коз или овец. С 15 лет учился он возделывать землю.

Вали рассказывал мне, что ему выбрали жену, когда та была еще ребенком. Когда ей исполнилось 14 лет, они сочетались браком, до того он не видел ее лица, хотя родственники рассказывали ему, что она была очень красива. Брак имел целью рождение детей. В основном от молодых жен в то время ожидали, что они будут рожать детей раз в два года, хотя многие из детей умирали так же рано. Примеры, где женщина родила 16 детей, из которых, только пять или шесть достигли половозрелости, были нередки. Аллах подарил Вали четверых детей — двое сыновей и дочь выжили.

Вырос Вали прямо на берегах Амударьи, так что он хорошо был знаком с рекой. Он знал дороги и пути, которые вели к реке, он знал заросли камышей в песчанике, а также все изгибы реки. Он мог определить скорость течения реки. Ему знакомы были весеннее половодье и зимнее падение уровня воды. Он знал все песчаные мели, которые становились островами во время падения уровня воды.

Последствия советского вторжения для Вали были огромными. Его сыновья присоединились к моджахедам, младший, в 17 лет уже воевал на участке дороги Кундуз-Баглан. Старший сын просто исчез. Для Вали это означало плен, что было хуже, чем почетная смерть в священной войне. Когда я впервые разговаривал с Вали, тот был убежден в том, что сын мертв, однако эта неизвестность обстоятельств смерти грызла его изнутри. Он думал о муках, которым подвергся его сын, прежде чем смерть освободила его, и это делало Вали безжалостным к Советам. Во время бомбардировки деревни погибла его дочь, в то время как он сам был в Кундузе. Вали с женой бежал в пакистанский Хитрал, спустя несколько месяцев она умерла от малярии. Знание окрестностей и клятва мести Советам подарили его нам как идеального моджахеда, который мог вести войну на советском берегу Амударьи.

Я разработал несколько планов, как атаковать Советский Союз на их собственной территории. Сначала я хотел распространить различными способами агитационные материалы, чтобы выявить симпатии населения к нашим планам. Только после этого мы могли перенести наши военные действия из Афганистана на советскую территорию, чтобы обстреливать цели в СССР или топить корабли на реке. Наконец-то мы могли послать диверсионные отряды через реку, чтобы проводить ракетные обстрелы, устанавливать мины, разрушать железнодорожные пути или проводить засады. Было решено, что сначала нужно обновить контакты, через которые распространялись материалы пропаганды, чтобы перед будущими операциями проверить, насколько горяча вода.

Кейси предложил нам книги, в которых описывались мучения узбеков Советами, я несколько раз беседовал о психологическом ведении войны с экспертом ЦРУ, который рекомендовал некоторые из этих книг. Он был сам узбеком и состоял с 1948 на службе ЦРУ. Нашей первоначальной идеей была раздача копий Корана на узбекском языке, и мы затребовали 10000 экземпляров у ЦРУ.

Пока эти книги печатали, мы откомандировали из северных провинций ряд командиров и других людей, в том числе Вали. Им поручили, тщательно соблюдая осторожность, восстановить контакты с населением, живущим севернее Амударьи, и сообщить после этого, как оно встретит Коран, и поддержат ли местные жители предстоящие операции информацией о советских передвижениях войск и о промышленных предприятиях, а также согласятся ли стать проводниками на время операции. О своем первом ударе севернее Амударьи Вали сообщил мне весной 1984.

Вали решился навестить деревню, где он был примерно 10 лет назад. Возможно, там еще жили две-три семьи, которых он знал. Было трудно пересечь реку вблизи от Шерхан напротив советского порта Нижний Пяндж; нужно было выбрать берег реки с многочисленными излучинами, где камыши или лес подходили бы к самому берегу реки. Нужно было пересечь реку ночью, поскольку днем там, наверное, курсировали патрули пограничных войск. Поскольку река была местами шириной 600 метров, и температура воды в результате таяния снегов не давала пересечь ее вплавь, стоило найти лодку. Вали убил козу, высушил кожу и надул ее; он хотел пересечь реку подобно солдатам Александра Великого.

С наступлением темноты Вали отправился в путь. В течение двух часов он достиг камышей на южном берегу, которые замедлили его путь и создавали шум. Когда, наконец, он достиг реки, то он увидел противоположный берег всего лишь в 300 метрах — далеко плыть ему не пришлось. Дно на той стороне было пологим и песчаным, вскоре, пройдя по суше, он снова оказался у реки. Вали был сначала очень озадачен, он был уверен в том, что он не ходил кругами, а путь ему преграждала река шириной приблизительно метров сто. Тогда ему пришла мысль, что он находится на острове. Граница между Афганистаном и Советским Союзом проходила по нему, и Вали был уже на чужой территории. Преодолев эту водную преграду, а затем — двухчасовой путь, он нашел деревню. Там Вали пробыл два дня, новости были хорошими. Его друзья хорошо приняли Коран, и согласились распространять эти книги дальше. Двое мужчин попросили винтовки, тогда Вали не мог дать согласия; но в случае положительного развития событий, оружие могло быть на очереди, возможно, в тот момент он нуждался лишь в разведданных для будущих операций и в доказательствах того, будет ли готово население выделить проводника или укрывать у себя партизан.

Оба дня были очень результативными. Довольно оживленная дорога длиной 25 км уходила на северо-восток между городами Нижний Пяндж и Дусти. Поблизости от последнего находился аэродром. Высоковольтная линия электропередач проходила параллельно сильно оживленной трассе. В Дусти стоял советский воинский гарнизон, а друзья Вали были убеждены, что на аэродроме находились военные самолеты. Они рассказали ему также о железнодорожной ветке, которая связывала города Дусти и Нижний Пяндж и пересекала реку приблизительно в 40 км выше того места, где Вали переходил реку. Параллельно этой линии проходил маршрут патрулей пограничных войск, по которому они часто передвигались ввиду близости границы.

Подобные ободряющие вести сообщали и другие моджахеды. Мы получили из США Коран и другие книги и в малых надувных лодках начали переправлять их партиями от 100 до 300 экземпляров через реку. ЦРУ снабдило нас лодками, но не смогло поставить бесшумные подвесные моторы к ним. Примерно 5000 экземпляров Корана были распространены, остальные же книги не нашли понимания. Меня поразил тот факт, что так много людей хотели помочь нам. Некоторые из них требовали оружие, некоторые хотели присоединяться к моджахедам в Афганистане, другие же хотели принять участие в операциях на территории СССР. Мы могли повысить температуру воды в котле.

В l985 году выяснилось, что у американцев бегают мурашки по спине. Я запросил у них следующие партии Корана и тактические карты пограничных районов СССР на глубину 30 км севернее границы. Поставка Корана не была проблемой, однако карт мы не получили. Американские спутники, конечно же, делали снимки этих областей, но чиновники американской администрации чего-то испугались. С того времени мы больше не получали никаких сведений о территориях севернее Амударьи. ЦРУ как раньше изготовляло подробные карты любой области Афганистана по нашему запросу, однако места на карте с территорией Советского Союза были пусты (карта No20). Неофициально янки нас поощряли, чтобы мы принесли войну в СССР, но они старались избегать того, что могло бы в чем-то их уличить. В качестве отговорки они приводили параграфы, которые мешали им помогать нам.

[]
Карта No20: Карта Шерхана
Граница между Афганистаном и Советским Союзом имеет длину свыше 2000 км, и где-то половину ее образует Амударья. Дальше на запад границу составляет непредсказуемая линия, проведенная по пустыне и горам южного Туркменистана. По моему мнению, пограничную область советской территории в поиске целей можно было разделить на три части. Одна часть, начинающаяся с провинции Тахор, шла в восточном направлении до восточной вершины хребта Вахан, где Афганистан и Китай граничили друг с другом, а пограничный район был изрезан глубокими горными ущельями. Горы Вахан возвышались там до 6000 метров. Область была очень редко заселена, а ущелья и долины зачастую были отрезаны месяцами от внешнего мира до конца зимы, даже западнее, в более гостеприимном Бадахшане, вдоль границы, имелось немного серьезных целей. Самая западная часть советско-афганской границы составляла сухую и неплодородную землю. Только возле Кушки, где располагалась база снабжения вооруженных сил СССР в Афганистане, находились коммуникации, которые имело смысл атаковать. Кроме того, существовала центральная пограничная зона длиной 500 километров, от Килифа на западе и Файзабада на севере, которая являлась «брюхом» Советского Союза, по выражению Кейси. В течение 1984 года я потратил много времени и усилий, чтобы усилить военные действия моджахедов в северных провинциях. Я попытался разъяснить генералу Ахтару их значение и сумел увеличить раздачу тяжелого вооружения в данных регионах. Но и тут тяжелое оружие получали только эффективно воюющие командиры. Проблемой вновь оказались большие дистанции и нехватка времени. Зима перекрывала наш основной путь снабжения из Хитрала и требовала очень дальновидного планирования, чтобы доставить крупные караваны с оружием до выдвинутых баз моджахедов у Амударьи. Нужно было полгода, чтобы спланировать и провести небольшую операцию, тогда как крупномасштабная операция требовала девять месяцев. По этой причине наша первая вылазка возымела успех лишь к 1986 году.

Когда появились первые оптимистичные сообщения и выше описанные контакты, я провел много заседаний с моим штабом о том, как приманить медведя. Мы решили постепенно и осторожно повышать число вылазок, которые были рассредоточены на обширной территории. В зависимости от достигнутого успеха мы могли повысить частоту и глубину атак, хотя я тщательно должен был обсудить реакцию Советов, поскольку не хотелось спровоцировать прямой конфликт (с Пакистаном — прим. перев. Д.К).

Река была всегда дорогой торговли. После того, как Амударья стала форпостом советской линии снабжения, движение по ней увеличилось пятикратно. Любой советский груз на грузовиках и поездах шел в направлении Амударьи. Ключевые роли играла переправа через реку, которой преимущественно служили мосты Шерхана и Хайратона (у города Термез). Последний, длиной один километр, был новым стальным сооружением, построенным в 12 км к западу от Термеза. В 1982 году он был открыт для транспорта, получил имя «Мост дружбы» и стал первым автомобильным и железнодорожным сообщением между двумя государствами. Строительство поглотило 34 млн. рублей, но мост, тем не менее, усилил линию снабжения и таким образом существенно увеличил возможности Советов по укреплению своих стратегических позиций. Отныне СССР впервые использовал южный берег Амударьи как разгрузочный терминал. Коммуникации были протянуты до речного порта, чтобы наладить товарооборот по реке. Мост был исходной точкой автострады Саланг в сторону Кабула. Помимо железной и автомобильной дороги вдоль моста проходил нефтепровод, вследствие чего мост стал вторым, после туннеля Саланг, важнейшим объектом всех советских путей снабжения.

Весной 1985 года я начал длительное планирование подрыва моста. Я запросил у ЦРУ технические советы и получил необходимые сведения о размещении и массе взрывчатых веществ. Далее меня снабдили важными данными по скорости течения, по уровню воды и о самом благоприятном сезоне для подрыва моста. Эксперт высказался за проведение диверсии летом, причем взорвать следовало, как минимум, два пролета, а лучше три, чтобы разрушить мост. Для этого необходимо было совершить ночную подводную операцию. От ЦРУ мы не получили хороших снимков; в этом пункте мы полностью должны были доверять местным командирам. Они же должны были сообщить нам о мерах безопасности у моста. У моста был расположен сторожевой пост силой около роты на афганском берегу, помимо этого в укрытии постоянно находилась бронетехника. Мы смогли также найти сторожевые вышки на советской стороне. Я затребовал необходимое оборудование у ЦРУ. Одного полевого командира с отрядом я откомандировал на спецкурсы по подводному минированию при одной водоподъемной плотине в Афганистане. Однако всю операцию прекратили поздней осенью 1985 года. Генерал Ахтар объяснил мне позднее, что произошло: Когда президент Зиа узнал о предстоящей операции, то сразу запретил ее. Он был уверен, что успех вызвал бы серию актов саботажа против мостов Пакистана. Я не разделял этого мнения, но не мог ему воспрепятствовать. Таким образом, еще раз была пресечена моя инициатива по саботажу одного из двух ключевых участков автострады Саланг.

Баржи и корабли были одним из способов приблизиться к мосту, хотя оживленное движение и меры обеспечения безопасности вблизи переходов требовали даже такие удары проводить скрытно, под покровом темноты. Они требовали также использования магнитных мин, которые помещали ниже ватерлинии на борту кораблей с помощью маленькой надувной лодки или пловцов. Тут британская разведка Ми-6 внесла один маленький, однако эффективный вклад в разрушение большого числа груженых барж на советском берегу Амударьи в 1986 году. Другие были потоплены огнем безоткатных орудий из укрытий в камыше и в болотах на южном берегу реки.

Поскольку американцы не предоставили нам никаких карт или снимков советских территорий, мне пришлось самому искать цели севернее Амударьи. Я должен был полагаться на сведения, полученные перед планируемыми операциями, так же как и данные, которые собрал Вали Бег после своей первой миссии. В течение 1986 года ровно 15 командиров обучались в Пакистане специально для таких операций. В частности, мы изучали диверсии против товарных поездов. Большая часть грузов прибывала в Термез по железнодорожной линии из Самарканда, причем продолжение железнодорожной ветки проходило вдоль северного берега Амударьи в пределах нашей досягаемости. Нам сопутствовал успех во время нескольких таких нападений, но две широко задуманные операции не удались, поскольку Советы очень быстро отреагировали и отрезали нападавшим обратный путь. Я был уверен, что их предупредили.

Командиры снабжались китайскими 107-милиметровыми ракетными установками и египетскими 122-милиметровыми ракетными установками, и они получили возможность производить пуски с расстояния 9 км и соответственно 11 км, так что моджахеды могли выбирать свои огневые позиции на южном берегу реки и могли через границу обстреливать Советский Союз. Диверсионные группы пересекали реку, чтобы атаковать пограничные посты и закладывать противотанковые и противопехотные мины и между отдельными постами, а также, чтобы повредить линии электропередач. Вопреки советам ЦРУ мы расставили многих стрелков с ПЗРК «Стингер» на севере вблизи Амударьи. В декабре 1986 года 30 моджахедов пересекли реку в резиновых надувных лодках поблизости от населенного пункта Вахан, чтобы атаковать две гидроэлектростанции в Таджикистане. Эта вылазка включала в себя также два мелких советских поста, откуда капитулировали 18 солдат- мусульман и присоединились к священной войне моджахедов.

Многие из операций велись из района Хазрат-Имам в провинции Кундуз, оттуда родом был Вали Бег. Очень привлекательной целью для ракетных обстрелов являлся маленький советский городок Нижний Пяндж, который пролегал между хлопковыми полями в сотне метров от Амударьи. Особенное значение имел аэродром на севере города, который время от времени использовался военной авиацией, чтобы проводить ответные удары по населенным пунктам вокруг города Кундуз.

К западу от места, где Вали впервые пересек реку, находится гавань Шерхана, с советским городом Нижний Пяндж на одной стороне (карта Nо19). Главная дорога из Кундуза идет на север до реки в окрестности Шерхана, затем она идет 5 км на запад до портовых сооружений. Там находился часто курсирующий паром. Русские построили понтонный мост, чтобы использовать дорогу, которая выходила из Нижнего Пянджа, сначала на северо-восток в Дусти, затем на северо-запад, пока она не доходила по северному берегу Амударьи до города Термез и дальше. Значение дороги для Советов заключалось в том, что по ней снабжалась 201-ая мотострелковая дивизия в Кундузе, и она же соединялась с автотрассой Саланг в Пули-Хумри, где находился главный склад горючего и парк бронетехники дивизии.
Я считал необходимым атаковать склад-комплекс горючего при Шерхане, Нижнем Пяндже. Горючее хранилось в цистернах и открытых складах на обеих сторонах реки. Одна советская часть погранвойск была расположена поблизости от северной стороны понтонного моста. Изображение области на карте Nо19 было аналогично карте ЦРУ, причем схема всей территории севернее реки отсутствовала. Мне пришлось самому наносить потенциальные цели и рельеф местности из источников моджахедов на карты. Концентрические круги были проведены, чтобы помочь командиру оценить расстояние до выбранной цели. Пользоваться этой картой с учетом знания местности командирам было нетрудно, выбирая позиции для своих ракетных установок и определяя возможные пути передвижения по карте. Мы могли задать ему угол стрельбы и удаленность любой позиции до цели. Это было важно, поскольку лишь немногие моджахеды могли прочесть карту. Однако они могли достичь хороших результатов, если мы предоставляли им все технические данные для огневого удара.

В качестве примера приводится обстрел коммуникаций в Нижнем Пяндже (в белой области севернее моста), при котором были поражены цели в СССР, удаленные от позиций ракетных установок на 7 км. Командир мог сам выбирать цели, огневые позиции и время проведения обстрела. Мы лишь просили его, например, 1-2 раза в неделю провести артобстрел, не задавая конкретного времени проведения. Спустя 6 недель после наших указаний и отдачи приказа командиру в Пешаваре на Нижний Пяндж проливался ракетный дождь.

Эти удары на границе достигли своего апогея в 1986 году. Многочисленные вылазки велись через границу по Амударье. В нескольких операциях участвовали советские граждане и потом уходили в Афганистан, чтобы присоединиться к моджахедам. Как я уже описывал раньше, имел место как минимум один инцидент, где советские солдаты перешли на сторону противника. Мы нащупали очень уязвимое место русских, что подтверждалось их реакцией. Каждое нарушение советской государственной границы провоцировало массивную бомбардировку и атаки боевых вертолетов соседних деревень к югу от Амударьи. Это были откровенные акции возмездия, которые разрушали дома, убивали людей, а выживших побуждали к бегству, так что вдоль Амударьи возник пояс «выжженной земли». Советы хотели воспрепятствовать операциям моджахедов. Их целью было — деморализовать население так, чтобы наши нападения прекратились.

Что касается разрушения деревень, убийства женщин и детей, изгнания жителей в пакистанские лагеря беженцев, то у Советов это неплохо получалось. Однако цель этого — остановить наши атаки или ослабить моджахедов не была достигнута. Мы заманивали медведя до апреля 1987 года, пока скорее политическая, чем военная реакция русских не привела к тому, что боязливые политики Пакистана остановили эти операции. Возможно, наши апрельские вылазки серьезно навредили Советам.

К концу 1986 года мы планировали провести операции в Советском Союзе следующей весной. Согласно этим планам командиры обучались, приобреталось необходимое оружие и боеприпасы до наступления зимы. Мы надеялись, что мы начнем в апреле операцию по трем целям. Первый удар включал в себя ракетный обстрел аэродрома Шуроб Ост, 25 км северо-западнее Термеза, недалеко от города Гилямхор. Тут речь шла не о каком-то особенно стратегическом аэродроме — он находился всего лишь в 3 км к северу от Амударьи, так что огневые позиции можно было разместить в Афганистане. В начале апреля этот обстрел был успешно проведен, причем взлетно-посадочная полоса в течение десяти дней была обстреляна многократно.

Во время второго удара 20 моджахедов, которые были вооружены гранатометами и противотанковыми минами, устроили засаду на пограничной дороге восточнее Термеза, между городом и границей с Таджикистаном. Они должны были заложить мины между двумя пограничными постами, подождать, когда транспортные средства подорвутся на минах, открыть огонь и удалиться. Одна из трех небронированных машин наехала на мину, две следующие были уничтожены гранатами РПГ. Мы узнали, что многие советские солдаты были убиты и ранены, близлежащий пост открыл огонь из пулеметов и минометов, после чего моджахеды отступили за реку. За этим вторым нападением последовало третье, которое было самым честолюбивым. Тут речь шла об операции, целью ее был промышленный объект вблизи аэродрома Ворошиловабада (по другим данным г. Орзу — прим. перев. Д.К.), и результаты операции можно было почувствовать за 20 км от границы (карта No21). Это была задача Вали Бега.

[]
Карта No21: Операция Вали Бега в СССР

В 1986 году Вали был независимым командиром, отряд которого насчитывал примерно 300 мужчин. После первой своей разведывательной миссии в 1984 году он был в Советском Союзе еще пять раз. Его район боевых действий находился между Амударьей севернее речного порта Шерхан и советского города Курган-Тюбе. Речь шла о регионе с не менее девяти аэродромами, промышленными учреждениями, железнодорожными складами-депо, а также линиями электропередач (карта No21). Область была полна потенциальных целей, и я надеялся, что Вали сможет проникнуть намного дальше вглубь СССР, чем это до сих пор удавалось нам. Я не знал точно, что его могло ожидать, или где бы он мог найти достаточно выгодные цели. Единственные директивы, которые я дал ему, заключались в том, что он должен был уделить достаточное время на разведку, что он должен будет наладить контакт со своими друзьями, и что он сам должен будет найти выгодную цель, огневые позиции, а также путь до цели и отступления. Я предоставил подробное планирование Вали, который оказался умелым тактиком.

В начале апреля он с двумя моджахедами переправился через реку на маленькой разведывательной лодке недалеко от места, где он уже однажды пересек Амударью тремя годами раньше. Одну ночь они провели у друзей, затем Вали и один моджахед прошли на север, чтобы достичь места, откуда можно было наблюдать внизу расположенную равнину на западном направлении. Стояло ясное весеннее утро. Они могли наблюдать дорогу из Нижнего Пянджа на Курган-Тюбе в 5 км от них. Даже в столь ранние утренние часы на ней царило оживленное движение военного автотранспорта. Быстрым маршем они прошли несколько часов, используя козьи тропы, в итоге они проделали путь в 12 км, чтобы осмотреть центр равнины к востоку от Колхозабада. Они встретили по пути нескольких пастухов, которых командир мимоходом поприветствовал.

У Вали и его товарищей не было никакой карты, они также не знали названий советских промышленных районов, фабрик или аэродромов, которые были разбросаны между хлопковыми полями на равнине. Вали должен был найти цель, к которой можно было ночью приблизиться до 9 км, выпустить ракеты и еще в темноте удалиться. Он наблюдал за местностью через бинокль, он видел автотранспорт на дороге примерно в 7 км от его позиции, и он увидел небольшую взлетно-посадочную полосу, куда как раз садился самолет. За ним поблизости от аэродрома находился ряд высоких труб, из которых пробивался черный дым. Перед аэродромом рядом с дорогой и на противоположной стороне стояло несколько длинных серых зданий с более маленькими дымящими трубами. Скорее всего это была какая-то фабрика. Вали выбрал угол прицеливания. В том месте, где он стоял, этот угол охватывал фабрику, летное поле, высокие дымовые трубы и приблизительно был равен 283®. Каким же было расстояние до фабрики? Точно установить это было трудно, оно колебалось в районе 7-9 км. Цели были рассредоточены на обширной территории, и, по всей видимости, вокруг фабрики находилась масса промышленных зданий. Если он промахивался мимо фабрики, то у него все еще был хороший шанс попасть в другой важный объект. Этого было достаточно. Огневую позицию легко было найти, ее можно было устроить где-нибудь на тропе, на которой он стоял. Вали и его провожатые поспешили обратно, проверили маршрут, отметили ориентиры на местности и замерили время, которое им было нужно. Они вернулись назад до наступления темноты, марш занял примерно 8 часов.

Как и другие командиры Вали вынужден был выбирать путь до цели и обратно. Сам артобстрел в противоположность этому был простым делом, которое было лишь вопросом времени и пространства. Они будут выступать только с личным оружием и двумя китайскими 107-мм ракетными пусковыми установками. Те были идеальным оружием, поскольку обладали дальностью стрельбы до 9 км, и их могли нести два человека — один нес двуногу, а другой — ствол. Вали долго размышлял над тем, брать ли ему только одну установку, но мысль о возможном отказе ее в решающий момент побудила его действовать наверняка. Он хотел выпустить до 30 ракет, что означало, что ему нужны будут как минимум 34 моджахеда (при нагрузке одна ракета на человека).

Ему потребуется вся ночь, чтобы с помощью четырех легких лодок переправить своих людей и оружие через реку и добраться до заросшего кустарником ущелья около деревни, где жил их связной. В ущелье они проведут день и выступят в 19.00 сразу после наступления темноты. Это даст им 11 часов времени, чтобы выстрелить ракеты и вернуться, причем следовало обратить внимание на то, что идти придется ночью и нести на себе пусковые установки, ракеты и винтовки.

Тогда днем трем моджахедам потребовалось 11 часов, и времени было в обрез, с учетом того, что они потратили час, чтобы найти убежище. Времени было достаточно. Вали был уверен, что он останется в горном убежище на следующий день, а на третью ночь он пересечет реку в обратном направлении.

Операцию провели в середине апреля. Приготовив заранее лодки в камыше, поблизости от песчаной отмели, Вали и его люди следующей ночью пересекли Амударью и встретились с проводником. Тот провел их безопасной дорогой между советскими пограничными постами в убежище в горах. Моджахеды провели этот жаркий день под покрывалами между скал в узком ущелье, ели и пили, пытались поспать.

Им потребовалось пять часов, чтобы достичь огневой позиции. Ночное небо освещалось мириадами звезд, в то время как равнина была освещена огнями. Обе пусковые установки были поставлены и по 15 ракет на каждую были готовы к стрельбе. Вали установил угол прицеливания и лично проверил направление стрельбы. Он подкорректировал дальность стрельбы одной установки на 8 км, а другой — на 7,5 км, чтобы повысить шанс попасть в фабрику по крайней мере несколькими ракетами. «Аллах-у-акбар — огонь!» Две ракеты с неповторимым шипением грациозно взмыли в небо. Все глаза следили за их траекторией, пока они не исчезли в темноте. Были видны попадание, белая вспышка, взрыв. Вали взял с собой десяток зажигательных зарядов, с их помощью и фугасными ракетами он надеялся поджечь несколько зданий. Отныне обе установки стреляли независимо друг от друга, пока все ракеты не были израсходованы, а Вали в то время через стереотрубу наблюдал зону поражения. Там что-то горело, однако наблюдать Вали мог не более пары минут, именно столько, чтобы понять, что огневой налет был успешен.

Обратный путь в дневное убежище прошел без инцидентов. Как Вали предполагал ранее, времени не оставалось, чтобы пересечь реку еще ночью, так что второй день им пришлось провести в дневном убежище между скалами и кустарником. Оттуда они наблюдали за началом реакции Советов. Через час после наступления светлого времени суток в воздух были подняты советские боевые вертолеты и бомбардировщики, которые отправились через Амударью на юг бомбить район Имам-Сахиб и горы за ним. Весь день летали самолеты, обстреливали каждую деревню, каждое ущелье, которое могло быть убежищем для моджахедов — они целиком уничтожили уже разрушенные здания деревень, в которых жила лишь горстка людей. В 1987 году большинство уже давно бежали в Пакистан, Кундуз или Кабул. Бомбардировки продолжались неделю. Резаная рана, нанесенная Вали в мягкий животик СССР, была очень глубока, и яростное рычание медведя было громким.

На следующий день после того, как они пересекли реку, и группа моджахедов была на пути к Имам-Сахиб, произошла трагедия. Моджахеды еще не знали, что советск

вот так…………….