В сентябре 1869 года в городе Арзамас с писателем Львом Николаевичем Толстым произошел неординарный случай, разделивший его жизнь на «до» и «после». В историю литературы это происшествие вошло под названием «арзамасский ужас» и породило несколько трактовок.
Жизнь «до»
В ту пору Льву Толстому был 41 год и он находился в самом расцвете сил. Уже успешный и признанный в литературных кругах писатель, достигший выдающегося положения в обществе, только что завершил написание романа-эпопеи «Война и мир» и на средства, вырученные от его публикации решил приобрести для своей семьи имение Ильино в Пензенской губернии. Эта усадьба должна была стать первой самостоятельной покупкой прозаика, поэтому к выбору он подошел основательно. Посоветовавшись со своей супругой Софьей Андреевной, с которой они на тот момент прожили 7 счастливых лет брака и уже успели обзавестись четырьмя детьми, Лев Николаевич отправился в путь, взяв с собой верного слугу Сергея Арбузова.
Дорога
До имения Ильино путь был неблизкий. Сначала путники преодолели на поезде расстояние от Москвы до Нижнего Новгорода, а затем пересев в дорожную карету пустились в изматывающее путешествие до Арзамаса. Прибыв туда примерно в два часа ночи, изнурённые многочасовой тряской в повозке Толстой со своим слугой остановились в первой, встретившейся на их пути, придорожной гостинице, чтобы отдохнув, утром преодолеть последние 300 вёрст, отделявшие их от заветного пункта назначения.
Войдя в отведённый ему номер гостиного дома купца Стрегулина, граф Толстой сразу же ощутил какое-то гнетущее чувство: имевшая форму квадрата комната с белыми стенами неизвестно почему показалась писателю похожей на гроб, а выкрашенные бордовой краской двери и прикрывавшая единственное окно тёмно-красная гардина напомнили ему запёкшуюся кровь.
Не добавила Льву Николаевичу оптимизма и внешность гостиничного слуги, на чьей щеке красовалось показавшееся ему зловещим большое родимое пятно.
Пытаясь, побороть своё тягостное состояние, и отогнать дурные мысли писатель сразу же лёг на диван, укутался пледом и, накрыв голову подушкой, погрузился в сон.
Однако в эту ночь великому писателю не суждено было выспаться. Более того, эти несколько часов проведённые в арзамасской гостинице навсегда изменили его образ жизни и мировоззрение.
«Арзамасский ужас»
Внезапно проснувшись посреди ночи Лев Толстой, ощутил себя в объятьях леденящего ужаса. Его беспричинно сковал животный страх, зажавший сердце в тиски. Находясь один в мрачной комнате, он почувствовал в воздухе запах задутых свечей, который показался ему «запахом смерти».
Не зная как побороть свой испуг, Толстой упал на колени и принялся истово молиться, чего уже давно не делал в своей жизни. Немного придя в себя, граф выбежал в коридор, разбудил своего слугу и распорядился немедля подготовить карету для отъезда.
Пока Сергей закладывал лошадей, Лев Николаевич вернулся в номер, обессиленный упал на кровать, и заснул спокойным сном. Пробудившись на рассвете, он экстренно покинул Арзамас, но поехал не в сторону Пензенской губернии, а решил вернуться домой. Доехав до Саранска, Толстой 4 сентября 1869 года отправил жене письмо, в котором, прежде всего, поинтересовался о её самочувствием и состоянием детей, а затем попытался описать приключившийся с ним ночной кошмар.
«Я задремал, но вдруг проснулся. Мне стало чего-то страшно. И как это часто бывает, проснулся испуганный, оживлённый, — кажется, никогда не заснёшь. «Зачем я еду? Куда я еду?» — пришло мне вдруг в голову. Не то чтобы не нравилась мысль купить дешево имение, но вдруг представилось, что мне не нужно ни за чем в эту даль ехать, что я умру тут в чужом месте. И мне стало жутко».
Дальше Толстой поведал супруге, что в эту ночь он осознал бессмысленность и тщетность всех имевшихся планов, а также невозможность скрыться от «чего-то страшного», сидящего внутри него самого, от чего нельзя убежать или спрятаться. Он вдруг задался вопросом: «От чего, куда я убегаю? — Я убегаю от чего-то страшного и не могу убежать. Я всегда с собою, и я-то и мучителен себе. Я, вот он, я весь тут. Ни пензенское, ни какое именье ничего не прибавит и не убавит мне. А я-то, я-то надоел себе, несносен, мучителен себе».
Дальше, изливая душу жене, он писал, что на него напал такой страх и ужас, каких он никогда в жизни не испытывал, и никому не желал бы испытать.
«Что я тоскую, чего боюсь? – писал Лев Толстой — Меня, – неслышно отвечал голос смерти. – Я тут. – Мороз подрал меня по коже».
События того экстраординарного пробуждения были запечатлены великим писателем не только в письме Софье Андреевне. Они нашли отражение в его дневниках и автобиографическом рассказе «Записки сумасшедшего», написанном спустя 15 лет после той страшной ночи, которую он называл не иначе как «датой встречи со смертью».
Жизнь «после»
Лев Толстой так и не купил имение Ильино. По возвращении домой он постепенно охладел к жене, отвернулся от близких и основ жизни. Отказавшись от всего своего движимого и недвижимого имущества в пользу супруги и детей, отдав им авторские права на все произведения, Лев Толстой погрузился в омут духовных исканий. Создав собственную религиозную философию, он отрёкся от благ цивилизации, переоделся в крестьянскую одежду, стал вегетарианцем и аскетом, считавшим вымирание человечества в результате полового воздержания высшим благом . К слову, у самого Льва Николаевича был 1 внебрачный сын и 13 детей, появившихся в законном браке.
После «арзамасского ужаса» Толстой из просвещённого помещика, бравого офицера, азартного жуира и автора «Анны Карениной», «Севастопольских рассказов» и «Войны и мира» превратился в праведника. В этот период из-под его пера вышли «Крейцерова соната», «Отец Сергий», «Записки сумасшедшего», а также многочисленные памфлеты, поучения и манифесты, провозглашавшие что «если человек научился думать – про что бы он ни думал, – он всегда думает о своей смерти». Сам Толстой в зрелом возрасте принижал значение своих всемирно известных художественных произведений, называя их всего лишь промежуточным звеном на пути создания действительно важных философских работ.
Мистика или нервный срыв
Поклонники мистических учений склонны расценивать «арзамасский ужас» Толстого как паранормальное явление. Все они в один голос утверждают, что неслучайно этот инцидент произошёл с писателем прямо на срединном рубеже его жизни. Иррациональный страх обуял Льва Николаевича, когда ему исполнился 41 год, всего же он прожил 82 года.
Однако психологи утверждают, что причиной возникшего на ровном месте безотчётного страха, стала затяжная депрессия, возникшая из-за невероятного умственного напряжения во время завершения работы над романом «Война и мир».
Одни специалисты полагают, что Толстой страдал аутофобией, иными словами самобоязнью, которая вырвалась наружу, когда физически утомлённый писатель оказался в ситуации внезапного одиночества.
Другие неожиданный психический срыв Льва Николаевича объясняют наличием у него такого бессимптомного заболевания как клаустрофобия – боязнь замкнутых пространств.
Источник:
© Русская Семерка
