Как бы ни старалась сталинская администрация выставить всех белоэмигрантов в роли неких денщиков и служек немецкого фашизма, это все-таки было очень далеко от истины. Многие русские, покинувшие свою страну из-за огненного смерча революции, не приняли идеи господства белой расы. Многие из них сложили свои головы в борьбе за идеалы антифашизма, равенства и братства.
Борис Вильде: ранние годы
На здании парижского этнографического музея есть памятная табличка. Там приведена цитата, принадлежащая великому французскому правителю Шарлю де Голлю. На этой табличке выбиты следующие строки: «Вильде, выдающийся пионер науки, с 1940 года целиком посвятил себя делу подпольного сопротивления, явил своим поведением во время суда и под пулями палачей высший пример храбрости и самоотречения». Почти всякий французский школьник без труда поймет, что речь идет об одном из участников Второй мировой войны, национальном герое Франции, русском эмигранте, ученом, воине и подпольщике Борисе Владимировиче Вильде. Память о нем живет в приютившей его стране: в его честь называют улицы, о нем выходят книги и радиопередачи. Но вот на его настоящей родине, в России, имя Бориса Вильде оказалось незаслуженно забыто. Как же так могло получиться?
Дело в том, что с точки зрения советских властей Борис Вильде определенно был субъектом крайне сомнительным, классово ненадежным и почти что враждебным. Его семья не приняла Октябрьскую революцию и в 1919 году отбыла в Эстонию. В феврале следующего года был заключен Тартуский мир и, фактически, Борис Вильде и его семья, как и многие другие беженцы, оказались в совсем другой стране, независимой Эстонской Республике.
Он рано проявил интерес к науке и поэзии: входил в объединения творческой русскоязычной молодежи, много публиковался по литературным журналам под псевдонимом Борис Дикой. Примечательно, что уже в эстонский период своей жизни он проникается своеобразным уважением и симпатией к Советской власти. На волне интереса ко всему советскому, он пробует вернуться обратно в Россию, но ряд причин не дает ему воплотить в жизнь это стремление.
В тридцатые годы началось его большое странствие по Европе: сначала он переезжает в Германию, работает там библиотекарем, продолжает публиковать стихи и малую прозу, выступает с лекциями на тему русской культуры. Уже в те ранние годы демонстрирует устойчивую неприязнь к нацистам, участвует в акциях протеста, из-за чего периодически проводит ночи в отделении полиции.
Когда в Германии начала поднимать свою уродливую голову гидра фашизма, он по совету своего приятеля, известного французского поэта-коммуниста Андре Жида, перебирается в Париж. Устраивается на работу в этнографический музей и начинает профессионально заниматься изучением малой православной этнической группы эстонцев – сету. Женится на девушке с русскими корнями из хорошей семьи академических ученых. В 1937 году принимает французское подданство. Знакомится с местной русскоязычной богемой. В своих мемуарах русский поэт-эмигрант Георгий Адамович пишет, что Борис был «очень милым, очень приятным молодым человеком, только и всего. Чувствовался в нем искатель приключений гумилевского романтического склада: мечты о походе в Индию или об охоте на белого слона».
Как видно, в довоенный период своей жизни Борис Вильде был человеком исключительно мирного труда, но все мгновенно изменилось, когда в Европе вспыхнул пожар Второй мировой войны.
У истоков «Сопротивления»
В 1939 году неприметная жизнь ученого-этнографа стремительно меняется: его призывают на войну, он рьяно сражается с немцами, но попадает в плен под Арденнами. На следующий год каким-то чудом ему получается бежать от врага, он возвращается в Париж и переходит на нелегальное положение, примыкая к французскому антифашистскому подполью.
Будучи литературно одаренным человеком, он начинает выпускать газету «Resistance» (к слову, именно он ввел в оборот лозунг «Vive La Résistance», которому суждено было стать одним из главных символов антифашистского подполья). Организовывает одну из самых первых ячеек Сопротивления, названную современниками в честь места работы Вильде, «Сетью Музея человека».
Помимо агитационной работы, он активно включается в сеть шпионов. Контактируя с другими членами подполья, собирает стратегически важную информации и по сложной агентурной сети передает ее в расположение союзников. В частности он сумел добыть информацию о секретном месте дислокации подводных лодок и о начале строительства тайного аэродрома. Занимался подделкой документов, принимал активное участие в спасении жизней французских евреев. Принимал активное участие в вербовке добровольцев и потом помогал им перебраться на нейтральную территорию, в Испанию и Португалию, где планировалось сформировать из них войска для борьбы с марионеточным прогерманским правительством.
Немецкие оккупационные власти, судя по всему, довольно долгое время наблюдали за деятельностью подполья и готовили силы для того, чтобы нанести удар в самое сердце организации. Действуя вероломно, преимущественно пытками и запугиванием, они сумели «раскрыть» нескольких тайных агентов. Не выдержав многочасовых истязаний, французские антифашисты начали давать признательные показания. Вероятно, больше всех информации выдал адвокат еврейского происхождения по фамилии Нордман.
Сначала прошла череда стихийных облав на музей, где трудился подпольщик. Были арестованы те коллеги, которых Борис Владимирович уже успел привлечь в организацию. Но самого его не тронули.
Впрочем, гестапо пришло по его душу несколько дней спустя: он выходил из ресторана, к нему подошли несколько человек и силой затолкали в машину.
В скором времени он был казнен. Утром в день своей смерти он увиделся с женой, но не стал раскрывать ей страшной тайны. О гибели мужа она узнала из письма, которое он написал ей за несколько минут до расстрела.
К счастью, послание дошло до адресата. В частности, он пишет следующее:
«Простите, что я обманул Вас: когда я спустился, чтобы еще раз поцеловать Вас, я знал уже, что это будет сегодня. Сказать правду, я горжусь своей ложью: Вы могли убедиться, что я не дрожал, а улыбался, как всегда. Да, я с улыбкой встречаю смерть, как некое новое приключение, с известным сожалением, но без раскаяния и страха. Я так уже утвердился на этом пути смерти, что возвращение к жизни мне представляется очень трудным, пожалуй, даже невозможным».
Память о Борисе Вильде в России
Вопреки тому, что Борис Владимирович разделял интересы социалистического мира, на родине его героической биографии уделили совсем немного внимания. Сказалось эмигрантское происхождение.
Пожалуй, впервые о нем вспомнили в вольнолюбивой Эстонии, где в 1960-х годах был снят фильм, посвященный деятельности подпольщика. В городе Тарту на школе, где учился Вильде, установили памятную доску, но по каким-то непонятным причинам ее демонтировали в конце 1990-х годов.
Главным исследователем жизни и творчества Бориса Вильде в России стала известная переводчица Рита Райт-Ковалева, в 1982 году она создала произведение под названием «Человек из музея Человека». Примечательно, что это единственный случай, когда Рита Яковлевна выступила не в роли переводчика, а непосредственно самостоятельного автора.
В остальном Советском Союзе признание пришло к нему достаточно поздно: в 1985 году он был посмертно награжден Орденом отечественной войны 1 степени.
Источник:
© Русская Семерка
