Кто на самом деле служил в «Дикой дивизии»

Летом 1914 года по приказу Николая II была сформирована Кавказская туземная конная дивизия, вошедшая в историю как «дикая». Её лихие бойцы наводили ужас на врагов, отважно сражаясь на фронтах Первой мировой войны.

Мусульмане Российской империи, большинство из которых проживало на Кавказе и в Средней Азии, были свободны от обязательной военной службы. По понятным причинам власти отнюдь не горели желанием вооружать исконно воинственных и потенциально враждебных людей. Насколько были оправданы подобные опасения — утверждать сложно; так, в середине XIX века, в то же самое время, когда русская армия отражала набеги абреков на южных рубежах, десятки таких же горцев-мусульман верой и правдой служили в Царском конвое — спецподразделении, отвечавшем за личную охрану императора.

Как бы то ни было, в августе 1914 года, когда все сословия страны охватил небывалый патриотический подъём, по приказу Николая II создаётся Кавказская туземная конная дивизия. На зов Белого Царя, как на востоке называли властителя России, откликается множество молодых горцев, сызмальства умеющих владеть клинком, держаться в седле и стрелять без промаха.

Дивизия сводится из шести полков — Ингушского, Черкесского, Татарского, Кабардинского, Дагестанского и Чеченского. Джигиты прибывают на своих конях, в собственной форме — кафтанах-черкесках и папахах, со своим холодным оружием. За казённый счёт — только винтовка. Жалованье — 20 рублей в месяц.

Служба в необычном воинском формировании является добровольной, поэтому, хотя мусульмане составляют до 90% личного состава «дикой», среди её солдат и офицеров можно найти и русских дворян, и прибалтийских немцев, и даже моряков Балтфлота. Причём в коллективе, где каждый второй — родовитый аристократ, царит подлинный демократизм, и главное мерило — реальные боевые заслуги.

К концу 1914 года — то есть не сразу, а после 4-месячного обучения личного состава — дивизию переводят на Юго-Западный фронт, где продолжаются тяжёлые бои с австрийцами.

Самым известным из командиров дивизии, с момента её формирования до начала 1916 года, был великий князь Михаил Александрович — брат последнего царя. Прекрасный кавалерист, силач, стальными пальцами рвущий нераспечатанную колоду карт, он пользовался у горцев огромным авторитетом. 35-летний генерал-адъютант был неприхотлив и скромен в быту, не боялся появляться на самых опасных позициях.

С ним дивизия участвовала во взятии Станиславова (ныне — Ивано-Франковск) и освобождении Галиции в 1915 году.

Безупречно честный, но наивно-простодушный и не обладавший государственным умом Михаил Александрович, тяготившийся своим царским происхождением, был расстрелян 13 июня 1918-го, не намного пережив свою бывшую дивизию, расформированную в начале того же года.

О войсковой тактике «туземцев» даёт представление, например, такой случай. Весной 1915 года, когда реки Галиции едва освободились ото льда, сотня горцев, в буквальном смысле держа кинжалы в зубах, ночью переправляется через Днестр, на другом берегу которого — позиции австрийцев. Бесшумно снимаются часовые в секретах.

Впереди — окопы неприятеля, защищённые колючей проволокой. У горцев нет специальных ножниц, чтобы её перерезать (а таскать предмет, не нужный для ближнего боя, горец не видит смысла); «колючку» просто забрасывают дагестанскими бурками. Бесшумно подползают к окопам и, с одними кинжалами, под гортанные крики набрасываются на врага. Противник в панике отступает. Бегущих атакуют — уже в конном строю — другие «туземцы», успевшие переправиться ниже по течению…

Разумеется, война, даже против уступающих в боеспособности кайзеровским войскам австрийцев, не была весёлой прогулкой. При штатной численности в 3 450 строевых всадников, за три года службу в дивизии прошли порядка десяти тысяч солдат и офицеров: легко подсчитать, насколько велик процент потерь.

И, конечно, совершенно неверно представлять наших всадников как бесполезный анахронизм в разворачивавшейся «войне моторов». На вооружении Дикой дивизии стояли и пулемёты, и бронеавтомобили.

Скажем прямо: чисто боевую результативность «Дикой дивизии» нельзя назвать из ряда вон выходящей. Прекрасное подходившие для диверсионно-разведывательных действий и лихих кавалерийских наскоков (наподобие знаменитого рейда атамана Платова по французским тылам в битве при Бородино), — удалые всадники, несмотря на весь свой героизм, оказывались малоэффективными в позиционной войне XX века, когда в течение года солдаты могли оставаться в одном и том же окопе.

Тем не менее, туземная дивизия стала важным орудием другого, пропагандистского рода, одним своим именем наводя ужас на врагов по всему Восточному фронту. Наверное, в сознании европейцев — немцев и австрийцев — был прочно укоренён архетипический образ дикого азиатского всадника, не знающего пощады, который не так уж и сильно отличался от реальности.

Немалый вклад в становление легенды внёс и полудокументальный приключенческий роман «Дикая дивизия» эмигрантского писателя Николая Брешко-Брешковского, ставший книжным бестселлером 1920-х годов.

А для нас «Дикая дивизия» — прежде всего, замечательный пример межнационального согласия, когда русские и представители различных народов Кавказа отважно защищают свою Родину от общего врага.