30 июля 1937 года нарком внутренних дел Николай Ежов подписал печально известный приказ №00447, положивший начало эпохе «Большого террора». Если о творцах этой трагедии — Сталине и его сподвижниках — и о ее жертвах написаны тысячи книг, то рядовые исполнители, те самые «ежовские костоломы», часто остаются в тени. Кто эти люди и как работала машина террора?
Как велось следствие
Приказ №00447 изначально предусматривал расстрел 59,2 тысяч и заключение в лагеря 174,5 тысяч «бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов». Однако вскоре эти «лимиты» были перевыполнены благодаря «инициативе» с мест.
Чтобы справиться с чудовищными объемами дел, были созданы внесудебные органы — «тройки» НКВД. В их задачу входило лишь вынесение вердикта: расстрел или лагерь. Все следствие вели сотрудники НКВД, на которых была установлена невероятная норма — до 50 дел в месяц на человека. В Ленинградской области, например, следователь должен был выбивать не менее пяти признаний в сутки.
В таких условиях единственным «эффективным» методом следствия стали пытки. Применение «физических методов воздействия» было санкционировано лично Сталиным, что развязало руки самым жестоким сотрудникам.
Портреты палачей
Обычно следствием занимались сотрудники провинциальных управлений НКВД в званиях от лейтенанта до майора. Сохранившиеся свидетельства рисуют картину немыслимой жестокости.
Капитан госбезопасности, начальник УНКВД Ивановской области Журавлев (тот самый, что напишет впоследствии донос на самого Ежова) по воспоминаниям другого чекиста (замнаркома Казахстана Шрейдера) помимо избиений изобрел и еще одну пытку, которую он называл «утка». Заключалась она в том, что подследственному мочились в рот.
Начальник 4-го отдела УГБ УНКВД по Ленинградской области капитан госбезопасности Карпов избивал подследственных табуреткой, а после душил ремнем, закручивая его на шее.
Старший лейтенант госбезопасности, начальник Нижнетагильского городского отдела НКВД Котков избивал подследственных кулаками и палкой.
Капитан госбезопасности Ушаков-Ушимирский, который вел дела Тухачевского, Якира, Постышева и других видных деятелей, изобрел такой метод допроса: подследственного раздевали и сажали на ножку перевернутой табуретки.
Известна докладная записка сотрудника Белозерского РО НКВД Вологодской области И.В. Анисимова секретарю Вологодского обкома ВКП(б) Овчинникову, датированная 1938 годом. В ней Анисимов, возмущенный уровнем садизма и беззакония, царящего в Белозерском секторе, излагает факты невероятной жестокости, которые совершались, в общем, «мелкими сошками» — начальником оперативного сектора Власовым, чекистом запаса Еминым, зам. начальника Белозерского РО Овчинниковым, рядовым сотрудником Ленинградского УНКВД Воробьевым, начальником Белозерского РО Портного, сотрудником Ленинградского УНКВД Левашовым, капитаном школы им. Ворошилова Антиповым. Эти люди, помимо того, что избивали подследственных металлическими прутьями, еще и выдумали «экономный» способ казни. Людей не расстреливали, а разбивали им головы железными молотками, после чего рубили на части.
Как вознаграждали следователей
Сколько же получали следователи эпохи «большого террора» за свой тяжкий труд?
После назначения Ежова, в преддверии начала «большого террора» зарплату сотрудникам НКВД увеличили в три раза. Начальник республиканского НКВД стал получать 3500 рублей в месяц. Рядовые сотрудники получали, разумеется, меньше, примерно 250-300 рублей. В этот период квалифицированные рабочие получали 230 рублей, ученые в вузах от 300 до 330 рублей, врачи – 189 рублей и т.д.
«Дело дураков»: сколько невиновных было расстреляно за убийства маньяка Чикатило
Помимо собственно зарплаты сотрудники НКВД пользовались разнообразными льготами, в числе которых было снабжение продуктовыми пайками из закрытой торговли, бесплатными путевками в дома отдыха и т.д.
Наиболее нечистоплотные ухитрялись наживаться и на своих жертвах, присваивая украшения, дорогие вещи и даже деньги, выделяемые государством на питание арестантов.
Впрочем, главная «награда» палачей ежовщины ждала впереди. «Большой террор» завершился чисткой в рядах самих же чекистов. Наиболее жестоких и чрезмерно усердных тоже расстреляли. Эта же судьба постигла и самого наркома внутренних дел.
