После разгрома Третьего рейха в СССР вернулись десятки тысяч бывших солдат армии Власова, которых в стране воспринимали не иначе как изменников Родины. Но очень скоро многие из них получили возможность стереть это позорное клеймо и начать новую жизнь.
За предательство – смерть
По решению Ялтинской конференции, состоявшейся в феврале 1945 года, после окончания боевых действий в Европе большинство членов Русской освободительной армии (РОА) передавалось советским властям. Многие власовцы без суда и следствия расстреливались на месте, ликвидации подлежали в том числе и находившиеся в европейских госпиталях раненые, которые надеялись на снисхождение советских военных. Так, в Праге и ее окрестностях были расстреляны около 600 военнослужащих РОА.
1 августа 1946 года по обвинению в государственной измене во дворе Бутырской тюрьмы были повешены руководители РОА, в их числе и главнокомандующий генерал Власов. Генералам Жиленкову, Малышкину, Буняченко и Мальцеву удалось добраться до расположения американских войск, однако переданные властями США Советскому Союзу, они разделили печальную участь своих соратников.
Неожиданное послабление
После капитуляции Германии бывшие члены Русской освободительной армии под командованием генерала Андрея Власова оказались сразу в трех зонах оккупации – британской, французской и американской. Несмотря на понятное желание власовцев в качестве военнопленных остаться в Европе или перебраться в США, союзники исправно выполняли свои обязательства по репатриации.
Правда, некоторое время французы не собирались возвращать власовцев на родину, намереваясь судить их по собственным законам как военных преступников, участвовавших в подавлении Французского Сопротивления. Позднее эта проблема была урегулирована. По некоторым сведениям, «французских власовцев» обменяли на пленных эльзасцев и лотарингцев.
Такой поворот событий был для власовцев подлинным спасением. Во Франции их, скорее всего, ждала гильотина, а вернувшись в СССР, они попали под действие закона от 18 августа 1945 года, согласно которому основная масса спецконтингента (военных, служивших в армиях противника, изменнических формированиях или полиции) отправлялась на спецпоселение сроком на 6 лет.
В чем же причина такого послабления, если в Советском Союзе согласно статье 193 за переход военнослужащих на сторону врага в военное время предусматривалось только одно наказание – смертная казнь с конфискацией имущества? Говорят, это было личное обдуманное решение Сталина. С одной стороны, это объяснялось катастрофической демографической ситуацией в СССР – страна позарез нуждалась в рабочих руках. С другой стороны, тяжелым физическим трудом изменники могли принести государству реальную пользу и хоть как-то искупить свою вину.
Как показало время, несмотря на то что финансовые затраты на содержание подобного контингента были существенными, данное решение с политической и экономической точек зрения было оправданным.
Фильтрация
Перед тем как трудиться на благо родины, перемещенные лица должны были пройти проверку в фильтрационных лагерях (ПФЛ). Согласно сводкам НКВД власовцев, принятых от союзников в количестве 46 000 человек, сосредотачивали в разных местах Западной Сибири, в том числе в ПФЛ №0302 (Кизел) - 14 000 человек, в ПФЛ №0314 (Кемерово) - 9 500 человек, в ПФЛ №0315 (Прокопьевск) - 17 000 человек.
Офицерский состав бывшей РОА вместе с белоэмигрантами был отправлен под Кемерово в ПФЛ №525 – лагерь, заслуживший плохую репутацию. Тяжелые условия существования в лагере №525 во многом объясняют большое число попыток совершить побег, которое охватывало до 70% содержащихся там лиц.
В ходе фильтрации сотрудникам НКВД удалось вскрыть более 12 000 активных немецких пособников и лиц, служивших в немецких строевых формированиях. На значительную часть из них завели дела, однако в связи с решением о ликвидации ПФЛ эту категории лиц отправили на спецпоселение, предоставив их в ведение местного МВД.
Рядовых власовцев, в результате предварительной проверки которых органы госбезопасности и контрразведки не смогли найти компрометирующих материалов, вместе с семьями сразу переводили на угольные шахты Кузбасса, а также на железнодорожное строительство или деревообрабатывающую промышленность Тюмени.
В связи с послаблением наказания для лиц, сотрудничавших с оккупантами, даже власовцы, уличенные в кровавых злодеяниях, как правило, получали наказание, не превышавшее 25 лет тюремного заключения или исправительно-трудовых лагерей.
Некуда бежать
Отправленных на трудовое поселение власовцев организовывали исключительно компактными группами на хорошо охраняемых объектах, по возможности изолируя от другого контингента. В профилактических целях у них периодически проводились обыски, а каждый их выход на работу сопровождался усиленным конвоем. Особый режим содержания был призван исключить возможность побега и связи с внешним миром.
Побеги, тем не менее, случались регулярно. Так, в октябре 1945 года из лагерного отделения №9, разобрав забор, ушла собирать картофель группа власовцев в количестве 30 человек, 14 из них обратно не вернулись. Правда, на следующий день они были задержаны в Прокопьевске. Власовцы, не сумевшие приспособиться к сибирской повседневности, и сами возвращались в поселение.
Численность контингента власовцев в спецпоселениях постоянно снижалась. Часть из них арестовывали и переводили в лагеря, колонии или тюрьмы согласно установленной провинности. Высоким среди них был и уровень смертности: за период с 1946-го по 1952 годы умерли почти 9 тысяч человек.
Будни тяжкие и не очень
В своих мемуарах казачий офицер М. И. Котровский вспоминал свое пребывание в упомянутом выше лагерном отделении №525 города Прокопьевск. «У нас не было ни одежды, ни простыней, и мы, не раздеваясь, спали на голых досках, изнывая от гнуса. Еда была отвратительной: по утрам мы могли рассчитывать на жидкий суп, в котором плавали несколько овсяных зернышек или немного каши», - отмечал Котровский.
Дневная норма хлеба, причем самого низкого сорта, в лагере составляла 400 грамм. Заключенные часто страдали от болезней самого различного характера, однако основными причинами смерти были дизентерия и отказ печени. В среднем ежедневно в лагере №525 фиксировались около 20 смертей.
А вот участь обитателей спецпоселений была куда лучше. По воспоминаниям одного из жителей Прокопьевска, будни работавших на шахтах власовцев ничем не отличались от жизни обычных людей. «Работали они, как и все, в зависимости от состояния своего здоровья, кто под землей, кто на поверхности. Продуктовые карточки у нас были одинаковые, зарплата - по труду, нормы выработки и расценки были едиными для всех работающих», - рассказывал он.
Очевидец также обращал внимание на то, что власовцы могли свободно передвигаться по городу, а при желании – съездить в соседний город, сходить в тайгу или за город отдохнуть. Единственное, что их отличало от вольных граждан, - обязанность раз в неделю отмечаться в комендатуре. Позднее такие отметки они ставили раз в месяц, а через некоторое время эту практику и вовсе отменили.
Перевоспитали не всех
К концу 1952 года большинство находившихся на спецпоселении власовцев было снято с учета. Правда, в дальнейшем их коснулись значительные ограничения. Они были лишены возможности проживать в Москве, Ленинграде, Киеве, запретных зонах, пограничной полосе и других режимных местностях, а также в Прибалтике, Молдавии, западных областях Украины и Белоруссии.
Выявленные среди власовцев лица немецкой, калмыцкой, чеченской, ингушской, балкарской, карачаевской, греческой и крымско-татарской национальностей были переведены на спецпоселение навечно (в 1954 году это постановление отменили). Другие освобождались по мере завершения строительства того или иного объекта.
Окончательно этот контингент спецпоселенцев перестал существовать осенью 1955 году после выхода хрущевской амнистии советских граждан, сотрудничавших с оккупантами в период Великой Отечественной войны. Так, бывшие участники РОА, получив на руки новый паспорт, фактически с чистого листа начинали очередной этап своей жизни. Теперь никто не мог указать на них как на предателей Родины.
Изменило ли бывших власовцев время, проведенное в лагерях, тюрьмах и спецпоселениях? Далеко не всех. Изрядно захмелев, некоторые из них, вспоминая военное время, горячились: «Если заварится такая каша еще раз, мы поступим так же».
Источник:
© Русская Семерка
