Далеко не все военнопленные вермахта вернулись в Германию после окончания Второй мировой войны. Для некоторых путь домой растянулся на долгие 10 лет. Многие из них, наверное, так и остались бы в СССР, если бы о них не вспомнили на родине.
Вернулись не все
Точных данных, сколько немцев побывало в советском плену, нет. По официальной информации, всего за годы войны в плен было взято 2 389 560 военнослужащих германской армии, из них 356 тысяч скончалось. По немецким подсчетам, число военнопленных достигало 3,5 млн. человек, число умерших – 1,2 млн. Куда более согласованные данные имеются по высшему командному составу вермахта. Всего через советский плен прошло 376 немецких генералов, из них 277 вернулись на родину, 99 умерло (18 были казнены как военные преступники).
Самым активным периодом возвращения немецких военнопленных на родину стали годы с 1945 по 1948-й. Тогда в Германию отправилось свыше миллиона человек: в основном это были больные и нетрудоспособные немцы. С начала 1950-х процесс практически прекратился, несмотря на договоренности между СССР, США и Великобританией о передаче Германии всех немецких военнопленных. По заявлению советского правительства, в СССР еще оставалось около 13,5 тысяч бывших немецких военных. В основном это те, кто был задействован в восстановлении разрушенного народного хозяйства, а также не отбывшие в лагерях свои сроки наказания.
По некоторым данным, из числа тех немецких военнопленных, кто покинул советские лагеря в первые годы после окончания войны, примерно 35 тысяч так и не попали в Германию. Практически все они числятся без вести пропавшими. Очевидно, многие погибли во время переездов – от голода, болезней или ран. Но возможно часть из них решила остаться в Советском Союзе и начать новую жизнь.
Ультиматум
8 сентября 1955 года в аэропорту Внуково приземлился самолет Люфтганзы с внушительной западногерманской делегацией на борту, возглавлявшейся канцлером Конрадом Аденауэром. Другая часть делегатов в это же время приехала в Москву специальным поездом. Всего из ФРГ в СССР прибыл 141 человек. Для Бонна главной целью поездки была не просто нормализация отношений между ФРГ и СССР, но и возвращение на родину остававшихся в советских лагерях немецких военнопленных.
Аденауэр сразу заявил, что без решения вопроса по военнопленным установление дипломатических отношений не представляется возможным. Хрущев был также категоричен: сначала устанавливаем дипотношения, а затем возвращаем военнопленных. Решение вопроса затянулось – лишь на четвертые сутки переговорного процесса пришли к компромиссу: ФРГ подписывает двусторонние соглашения в обмен на устное обещание советского правительства освободить всех военнопленных.
Правда канцлер потребовал, чтобы заверение Никиты Хрущева было повторено председателем Совета Министров СССР Николаем Булганиным для представителей прессы. Так и случилось. 23 сентября бундестаг ратифицировал установление дипломатических отношений между ФРГ и СССР, а на следующий день Президиум Верховного Совета СССР издал Указ «О досрочном освобождении и репатриации немецких военнопленных, осуждённых за военные преступления». Первые поезда с бывшими военнопленными отправились в Германию уже через неделю, последний эшелон прибыл в Берлин 16 января 1956 года. В результате на родину вернулось почти 14 тысяч немцев.
Дорога на Берлин
Этапность возвращения немецких военнопленных домой подпадала под четкие критерии. Сначала уехали инвалиды, а также все, кто имел серьезные проблемы со здоровьем, затем военные, не служившие в карательных органах и имевшие звание не выше капитана, за ними на родину отправились немцы, открыто выразившие антифашистские настроения.
Транзитным пунктом для всех ехавших с Востока была Москва. Но сперва бывшие солдаты рейха, которым требовалась медицинская помощь, проводили несколько дней в столице под надзором врачей. Затем военнопленных везли на Белорусский вокзал, где их ждал товарный состав с вагонами, выстеленными соломой. А дальше – дорога на Берлин.
Судя по всему, военнопленные немцы неоднократно получали обещания, что их в скором времени освободят. Но многим пришлось ждать еще не один год. Впрочем, иногда решение об отправке принималось в считанные часы. Бывший офицер люфтваффе Генрих фон Айнзидель в своем дневнике описывает, как в лагерь неожиданно нагрянул дежурный и приказал в течение получаса со всеми вещами быть готовым для перевозки.
«Ждал ли меня поезд на восток? Как знать! Были возможны любые варианты, от Сибири до Германии. В комендатуре начальник лагеря сообщил мне, что через четыре дня я буду в Германии. "Кое-кто обещал мне это еще два года назад!"», – писал бывший военнопленный. Советский офицер сдержал свое слово: вскоре Айнзидель уже мчался в поезде по германским дорогам.
Очевидцы вспоминают, что всех прибывавших домой немецких военнопленных встречали не как преступников, запятнавших свою честь злодеяниями на советской земле, а как героев, вырвавшихся из застенков сталинских лагерей. «И это было возмутительно», – писал Карл Штенцель, переживший ужасы нацистских концентрационных лагерей. Впрочем, правительство новой Германии воздало «героям» по заслугам: многие из них провели остаток своей жизни в тюрьме.
Трудности адаптации
В Германию возвращались искалеченные войной физически и морально бывшие вояки Гитлера. Их ждала уже совершенно другая страна, разрушенная бесконечными бомбардировками, но очищенная от нацистской идеологии. Им нужно было привыкать жить в непривычных для себя условиях, чтобы стать полноценными членами общества.
Многие возвращенцы жаловались на то, что их преследовали ночные кошмары. Содержание снов было у всех на удивление схожим. Им снилось, что они прибыли в Германию по увольнительной и скоро им снова предстоит вернуться в советские лагеря. Освобожденный из плена в 1949 году К. Фрицше признавался, что ему регулярно снился один и тот же кошмар, «будто я нахожусь дома, но точно знаю, что из плена попал сюда по временной увольнительной. Выход из положения ищу в бегстве, но куда бы я не бежал, путь мой везде преграждают чудовища в человеческом облике, держащие винтовку с примкнутым штыком».
Годами живших в стесненных условиях, буквально бок о бок с сослуживцами, бывших военнопленных тяготило долгое нахождение в обществе, даже в кругу семьи. Они постоянно испытывали непреодолимое желание уединиться или минимизировать контакты с близкими. Большинство репатриантов категорически отказывалось обсуждать темы, связанные с войной и лагерной жизнью.
Нередко проблемы с психикой и, как следствие, социальной адаптацией приводили к попыткам суицида. Согласно статистике по Гамбургу за 1954 год, на первом месте по смертности среди бывших немецких военнопленных стояло самоубийство и лишь затем шли инфаркты. Средний возраст решившихся на суицид, как правило, превышал 45 лет.
Рубеж 1940-50-х годов в Германии был отмечен ростом женской эмансипации. Многие жены за годы отсутствия мужчин научились жить самостоятельно, поэтому стремление фронтовиков вернуть главенство в семье нередко наталкивалось на серьезный отпор со стороны слабой половины. Послевоенное время в Германии вошло в историю рекордным числом разводов, что особенно было характерно для ее западной части. Исследовательница Ф. Шнайдер отмечает, если в восточной зоне оккупации в 1946 году было зафиксировано 37 909 разводов, то в западной зоне оккупации их число достигало 87 013 тысяч.
Разные судьбы
Данные по разводам свидетельствуют о том, что в ГДР и ФРГ ресоциализация бывших военнопленных проходила по-разному. Сортировочным пунктом, откуда в зависимости от прописки или иных обстоятельств репатриант мог попасть либо в восточную, либо западную зону оккупации был особый лагерь МВД N69 во Франкфурте-на-Одере.
Тот, кто оставался на территории подконтрольной СССР, обязан был пройти лагерный карантин, получить свидетельство освобождения из плена и встать на учет в органах внутренних дел, чтобы власти могли отслеживать его перемещение. Дальше на репатрианта заводилась медицинская карта, после чего он мог подавать заявление в службу занятости, чтобы до обретения работы получать продуктовые пайки.
В ГДР вернувшимся из плена солдатам было легче устроиться на работу: Восточная Германия сильнее Западной пострадала от последствий Второй мировой войны, а поэтому там требовалось большое количество рабочих рук для восстановления разрушенной инфраструктуры. В ФРГ, напротив, многие репатрианты вынуждены были пополнить ряды безработных, которые едва сводили концы с концами. Им выдавали по 80 марок, а дальше – выживай как можешь. Их положение улучшилось лишь в 1950 году, когда правительство приняло «Закон о мероприятиях по оказанию помощи лицам, вернувшимся на родину».
Впоследствии репатрианты, попадавшие в западную зону оккупации, могли рассчитывать на внушительную денежную компенсацию от властей. Бывший военнопленный вермахта Ганс Моэзер негодовал, почему Германия не выплачивает аналогичные компенсации бывшим советским военнопленным, ведь они этого ждали. «Это особенно возмутительно! Надеюсь, что своим скромным пожертвованием я внесу небольшой вклад в смягчение этой моральной травмы», – писал Моэзер.
С середины 1950-х годов стал намечаться серьезный экономический разрыв между Западной и Восточной Германией. В ФРГ были лучше условия труда, выше заработная плата, шире ассортимент товаров в магазинах и в целом иной уровень качества жизни. Теперь многие репатрианты, осевшие в ГДР, мечтали перебраться в зону оккупации союзников, куда их манила жажда свободы и материального изобилия.
Источник:
© Русская Семерка
