Как поступали с пленными женщинами на Второй мировой

Беспрецедентным участием женщин в боевых действиях в период Второй мировой войны отличалась Красная Армия. С первых дней нападения гитлеровцев на СССР десятки тысяч наших соотечественниц отправились добровольцами на фронт, где несли не только военно-медицинскую и санитарную службу, но и сражались во всех родах войск и нисколько не уступали мужчинам в храбрости, сноровке и готовности умереть за родину. «Коммунистки ненавидят любого противника, фанатичны, опасны», – писали немцы о советских женщинах-военных. И те действительно сражались до конца. Ведь они знали: в плену им ждать пощады не придется...

«Русских женщин в форме расстреливать»

Для немецких оккупантов массовое включение женщин в ряды РККА было явлением труднообъяснимым, равно как и коммунистическая идея равенства людей вообще. Хотя в рядах СС и вермахта женщины также присутствовали, из них формировались только вспомогательные части. Большинство мобилизованных немок служили надзирательницами в концлагерях, тогда как в авиационных, диверсионных и разведывательных частях их были единицы – по разным данным, немногим более ста. А в Красной Армии женщины составляли около 800 тысяч. «Сталину не жаль русской женщины...», – лицемерно провозглашали нацисты в своих агитках, а сами безжалостно истребляли советских фронтовичек, поскольку отказывались признавать их военнослужащими, приравнивая к партизанам.

Еще до нападения на СССР немецкое военное командование отдало солдатам вермахта приказ, действовавший до 1944 года: «Если вы по пути встретите русских комиссаров, которых можно узнать по советской звезде на рукаве, и русских женщин в форме, то их немедленно нужно расстреливать. Кто этого не сделает и не выполнит приказа, тот будет привлечен к ответственности и наказан». Таким образом, советских женщин-военнопленных в первые годы войны чаще всего ожидал расстрел на месте.

В своей книге «Плен» историк Арон Шнеер приводит воспоминания итальянского солдата, сражавшегося под Харьковом против «русского женского полка». По его словам, все попавшие в плен фронтовички были приговорены немцами к немедленному расстрелу. «Женщины другого не ожидали. Только попросили, чтобы им разрешили предварительно вымыться в бане и выстирать свое грязное белье, чтобы умереть в чистом виде, как полагается по старым русским обычаям...» – цитирует автор рассказ очевидца. Случаев расправы на месте, зачастую сопровождавшихся зверскими пытками и надругательством, историк приводит еще немало.

В то же время много советских женщин-военнопленных оказалось и в немецких лагерях. Сколько их там содержалось, неизвестно, равно как и общее число пленных. Историки лишь высказывают предположение, что среди лагерников они составляли не более трети. В немецких лагерях советские женщины подвергались не менее извращенным пыткам и насилию. «Особенно цинично относилась к женщинам-военнопленным лагерная охрана из числа бывших военнопленных и лагерные полицаи. Они насиловали пленниц или под угрозой смерти заставляли сожительствовать с ними», – пишет Арон Шнеер, также приводя показания свидетелей и признания отданного под трибунал лагерного начальства.

Особой изощренностью отличалась комендантша женского барака в лагере Миллерово, которая «за пол-литра» ежедневно выдавала полицаям понравившихся девушек, а в случае оказания сопротивления подвергала пленниц садистским истязаниям – выжигала интимные места перцем или заставляла садиться на кол. Жестоким пыткам и казням подвергались также советские женщины-военнопленные, отказывавшиеся работать на неприятельских военных заводах: их раздевали и часами заставляли стоять на морозе, морили голодом, Арон Шнеер даже приводит случай сожжения заживо в печи. Особо страшная участь ждала не только бунтарок и «вредительниц», но и евреек. Так, например, военврач Циля Тверская была привязана немцами к двум танкам и разорвана на части.

А что же в ответ?

О судьбе женщин-нацисток в советском плену сведений сохранилось не так уж много. Известно, что военнопленные и интернированные в СССР немецкие женщины в послевоенные годы участвовали в восстановлении уничтоженного оккупантами народного хозяйства, работали на заводах и фабриках, на стройках, лесоповале и т.д. О том, насколько тяжелыми были условия труда, до сих пор ведутся споры.

Фактически единственным свидетельством о «кошмарах лагерной жизни» служат воспоминания пленной Фриды Хелински, утверждавшей, будто за четыре года, что она провела на различных стройках, «десятки ее соотечественниц умерли в Советском Союзе от тяжелого труда и болезней». Однако достоверность этого свидетельства ничем не подкреплена. Если случаи насилия и жестокого обращения с немецкими женщинами имели место, они не носили массового характера.

Советский лагерный режим куда более жестко соответствовал положениям Женевской конвенции, и как бы ни была сурова участь немецких женщин-военнопленных, она не идет ни в какое сравнение с той отчаянной борьбой за выживание, которое вынуждены были вести в немецких лагерях наши соотечественницы.

В сравнении с союзниками

В то же время американцы, знавшие о нацистских зверствах не на собственном опыте, а благодаря широкому освещению в СМИ, взрастили к немцам настоящую ненависть и, по словам очевидцев, обращались с нацистскими военнопленными значительно хуже русских. Американцы организовали на территории Германии 19 лагерей, где для военнопленных не строилось никаких бараков. Как мужчины, так и женщины содержались под открытым небом, от чрезвычайной скудости питания варили траву и массово умирали от дизентерии. «Нас только охраняли, – вспоминал бывший солдат вермахта Михаэль Прибке, содержавшийся в лагере у Кобленца. – Все узники спали под дождем, на ветру, лежа в грязи, как свиньи. Правда, свиней хоть кормят! Иногда привозили еду – давали по картофелине в день. Позже я встретил своего дядю, и он рассказал: а знаешь, в Берлине русские кормили немцев кашей из своих полевых кухонь! Это меня очень удивило».