Путешествие Дэвида Боуи по СССР сложно с чем-то сравнить. Музыкант выходил на сибирские полустанки в оранжевых штанах и желтых ботинках. Боуи был для советских людей марсианином, у него остались теплые впечатления о провинции. Но не о Москве.
Из Японии в Россию
Дэвид Боуи вместе со своим другом детства, барабанщиком Джеффом МакКормаком, отправился в СССР из Японии 21 апреля 1973 года.
Выехав на теплоходе «Феликс Дзержинский» из Йокогамы в Находку, Дэвид должен был добраться до Владивостока, отправной точки Транссибирского Экспресса. Боуи в то время боялся летать самолетом, поэтому выбрал не самую близкую дорогу – сначала водную от Японии до берегов СССР, а затем – Транссибирскую магистраль.
По словам МакКормака, весь путь за ними по пятам следовали агенты КГБ. Во время плавания британские музыканты исполнили несколько песен, и так как их окружали изолированные от западного шоу-бизнеса русские, никто не признал в Боуи рок-звезду мировой величины.
В Находке Боуи совершил пересадку на поезд, который впоследствии вспоминал как похожий на «старинный французский поезд начала века с прекрасной деревянной обшивкой внутри, старинными зеркалами, бронзой и бархатными сиденьями».
Культурный шок
В Хабаровске артист переместился на другой поезд, стандартный советский вагон СВ, чистый и простой. Находящийся под впечатлением от японского турне, Боуи ходил по поезду из Хабаровска в Москву в разноцветном кимоно, пел песни проводницам, покупавшим ему в подарок ряженку.
На одной из станций музыкант вышел из вагона в ярко-желтом наряде с вызывающе ярким меховым воротников, чем смутил проходящих мимо солдат. Встретившись в вагоне с дембелями, Боуи намеревался спросить, где можно найти открывашку, однако непосредственный русский солдат помог ему открыть бутылку минералки при помощи своих зубов.
Единственным неприятным случаем за всю поездку стала высадка в Свердловске. Не выходя всю дорогу из купе, Боуи под давлением друга решил немного размяться на платформе. Дэвид прихватил с собой 16-миллиметровую японскую камеру, на которую снимал все происходящее вокруг, и принялся фотографировать стоящих неподалеку охранников: «Русские нам сказали, что мы можем снимать всё, за исключением военных объектов. Мы фотографировали на станции в Свердловске, когда к нам подошёл человек в тёмных очках, одетый в кожаную куртку, и потребовал отдать плёнку».
Боуи не стал отдавать отснятый материал предполагаемому агенту КГБ, к тому же, поезд уже отправлялся. Подружившиеся с артистом проводницы быстро затащили звезду в поезд, чтобы не возникла потасовка.
Не только Боуи удивлял советских граждан: наблюдая за женщинами, работающими на железной дороге, забивающими в шпалы костыли или несущими топливо в тяжелых канистрах в лютый мороз, музыкант недоумевал. «Что бы сказали на это феминистки?», вопрошал Боуи, в то время как для русских его появление было подобно высадке марсианина.
Впечатления от Москвы
Пока друзья тешили друг друга мечтами о том, чтобы принять участие в первомайском параде, что считалось большой честью для иностранца, поезд прибыл в Москву.
30 апреля, спустя больше чем через неделю путешествия, Боуи вышел в столице СССР в вызывающих оранжевых брюках, желтых ботинках на платформе и кофейного цвета пиджаке с зелеными заплатками. Артист и его друзья остановились в «Интуристе», а затем посетили Первомайский парад: «Все члены партии маршируют на улицах, несут красные флаги и поют патриотические песни. За этим весьма интересно наблюдать: зрелище огромного количества людей, объединённых общей целью, впечатляет».
Еще один друг Боуи – фотограф Лии Чайлдерс, столкнулся с проблемой окончания срока визы: видимо, пора было возвращаться на Запад. Однако Лии решил во что бы то ни стало посмотреть на первомайское шествие, и остался в стране незаконно.
Уже почти добравшись до аэропорта, Лии заехал в гостиницу к Боуи и сообщил ему о своих планах, на что тот отреагировал следующим образом: ««Ты спятил! – в ужасе сказал Дэвид, – Мы же тебя больше никогда не увидим! Это тебе не шутки шутить, это же Россия!».
Лии отшутился и поехал вместе с приставленным к нему гидом. Отпросившись в туалет, он вылез через окно, спрятался и немного подождал. Когда Лии вышел на улицу, он обнаружил, что в преддверии празднества Москва перекрыта, а его гостиница полна солдат и милиции. Фотографа доставили в гостиницу где-то на окраине, и с утра, после того как Лии ускользнул из номера, ему пришлось пешком добираться до центра. В конечном итоге Лии добрался до гостиницы, где в это время завтракал Боуи и смог посмотреть парад. Однако уже вскоре после этого за Лии явились милицейские и отправили его в Берлин. После фотограф вспоминал: «Россия так достала меня, что после нее попасть в Западный Берлин было все равно что пережить кислотную эйфорию!»
Дорога домой
Дэвид тем временем гулял с друзьями по Москве, зашел в ГУМ, купив там душистое мыло и трусы в качестве сувенира. МакКормак вспоминал эту прогулку так: «Когда мы были в Москве, мы представляли собой самое странное зрелище во всём городе. Мы ведь говорим о рыжеволосом мужчине со сбритыми бровями! А тут ещё и я — с копной чёрных кудрей! Мы выделялись».
Еще более разительный контраст музыканты составляли со встреченным ими британским корреспондентом Бобом Мьюзелом, одетым в строгий костюм. К тройке иностранцев, гуляющей по центру столицы, часто подбегали дети и выпрашивали жвачки.
Троица прогулялась по Красной площади, зашла в мавзолей, Кремль и спускалась в метро, очень поразившее Боуи. После прогулки Мьюзел повел артистов в ресторан "Националь", где их встретили официанты с крахмальными фартуками и официанты с салфетками, переброшенными через руку. Атмосфера ресторана напомнила друзьям о лондонских джентльмен-клубах, и они полакомились икрой, рыбой, вином и другими русскими деликатесами.
Тем не менее, москвичей Боуи назвал людьми холодными, а сибиряков вспоминал с теплом и называл их очень радушным народом. Однако музыканту пора было лететь в Берлин. Так преодолев 8610 километров в простом вагоне Транссибирской магистрали, Боуи, спустя 18 дней в закрытой от посторонних глаз железным занавесом России, покинул далекую и непонятную страну.
Из Берлина Боуи писал своему менеджеру, что даже написал несколько песен о России. Действительно, спустя несколько лет у музыканта вышел альбом «Station To Station», навеянный впечатлениями мрачного переезда из Сибири в Москву.
Несмотря на то, что в СССР Дэвид пытался непредвзято фотографировать то, что ему казалось интересным, на Западе СМИ довольно быстро окрестили его работы подделками, формирующими ложный позитивный образ советской России. Побывав еще два раза в России, показав Москву Игги Попу и выступив с концертом в 1996, Боуи остался недовольным московской публикой, и пообещал больше никогда не возвращаться в Россию.
Источник:
© Русская Семерка
