В ходе Великой Отечественной войны в советском плену оказались почти 2,4 миллиона немцев. Первые из них вернуться на родину смогли лишь спустя несколько лет после капитуляции фашисткой Германии. Правда, многие пожалели, что проделали такой длинный и нелегкий путь обратно. Дома их ждала совершенно новая реальность.
Мечты о доме
Число военнопленных немцев стало увеличиваться после Сталинградской битвы. В результате этого сражения удалось захватить более 100 тысяч солдат вермахта. Следующий наплыв пленных в СССР случился в 1945 году. Тогда противники часто сдавались без боя. Разрушенному кровопролитной войной государству рабочие руки требовались как никогда. Пленных отправляли отстраивать разрушенное в ходе войны народное хозяйство. На то время, согласно статистическим данным, приходилось наибольшее количество смертей среди вчерашних противников. Вскоре экономическая ситуация в Советском Союзе значительно улучшилась. Это сказалось и на условиях содержания пленных.
По воспоминаниям многих немцев, взятых в плен, обращались с ними довольно сносно. Зигфрид Кнаппе, артиллерист, который принимал участие в обороне Берлина (собственно, где и был взят в плен), вспоминал, что жили они в бараках. За одной кроватью были закреплены три человека, поэтому приходилось спать посменно. Их распорядок дня был организован так, что «владельцы» одной койки могли и не встречаться около спального места вовсе. Работать приходилось по 8 часов. За это пленных кормили и выдавали сигареты. «Иногда нам доставалось приличное мясо, поскольку у русских бывали американские консервы, которые им не нравились, и они кидали их нам в суп», — вспоминает Кнаппе. Военнопленные могли рассчитывать также на хлеб и чай. Уделялось внимание и досугу — в свободное время немцы слушали радио, по которому передавались программы с классической музыкой.
Но все-таки большинство солдат Третьего Рейха мечтало о возвращении домой. Первые «ласточки» отправились обратно в Германию еще в 1946 году. Правда, это были больные, неспособные к дальнейшему труду. Вскоре министры иностранных дел стран-победителей договорились о репатриации военнопленных в период до 1949 года. Но в Советском Союзе положения данного соглашения практически не выполнялись — кто-то же должен был поднимать страну из руин. Очевидно, что делать это должны были именно те, кто в разрушении принимал непосредственное участие.
Путь домой
Процесс возвращения узников был ускорен в 1955 году. Этому способствовало прибытие делегации из Западной Германии, во главе с канцлером Конрадом Аденауэром. Главной цель визита была нормализация отношений между ФРГ и СССР. Также обсуждалось и возвращение на родину остававшихся в советских лагерях немецких военнопленных. Аденауэр сразу поставил вопрос ребром — дипломатические отношения между государствами не будут установлены без решения вопроса по военнопленным. Никита Хрущев продолжал стоять на своем — сначала дипотношения, а уже потом и репатриация. Переговоры затянулись. Только на четвертые сутки переговорного процесса удалось все-таки прийти к компромиссу.
В обмен на устное обещание советского правительства (его должен был повторить перед СМИ председатель Совета Министров СССР Николай Булганин) вернуть в Германию всех военнопленных представители ФРГ подписали необходимые соглашения.
23 сентября западногерманское правительство ратифицировало установление дипломатических отношений между ФРГ и СССР, а 24 сентября Президиум Верховного Совета СССР издал Указ «О досрочном освобождении и репатриации немецких военнопленных, осужденных за военные преступления».
Первые поезда с пленными немцами отправились в сторону Германии уже через неделю. Такой небольшой срок не помешал тщательно организовать процесс. Сначала места в поездах получили инвалиды и те, кто имел проблемы со здоровьем, во вторую очередь — те, кто открыто выразил антифашистские настроения.
В то, что дело возвращении наконец-то сдвинулось, многие узники не верили. Скорее всего потому, что немцы часто получали обещания о своем скором освобождении. Некоторым предстояло провести в плену еще годы, а в отношении кого-то решения принимались в считанные часы. Например, бывший офицер люфтваффе Генрих фон Айнзидель в своем дневнике описывал, как в лагерь неожиданно нагрянул дежурный, который дал на сборы всего полчаса.
Пленные, с одной стороны, ждали этого момента. А с другой, их пугала неизвестность. Во-первых, долгий путь домой. Многие так и не смогли преодолеть расстояние в тысячи километров, разделяющее Сибирь и Германию. Во-вторых, то, как их примут дома. Возвращались они уже совсем в другую страну. Вернее, страны.
Две разные Германии
Абсолютно все репатрианты прибывали во Франкфурт-на-Одере, где располагался сборный лагерь МВД No69. Далее в зависимости от места прежней прописки началось распределение между ГДР (зона советской оккупации) и ФРГ (зона оккупации союзников). Тех, кто оказывался в Западной Германии, изначально направляли в специальный пункт. Там их допрашивали о жизни в Советском Союзе, после чего (если ответы на поставленные вопросы устраивали) разрешали вернуться домой и воссоединиться с семьей. Если же возвращаться было некуда, государство на первых порах помогало с адаптацией — предоставлялось место в пансионате, выплачивалось пособие, оказывалось содействие в трудоустройстве.
Часто такая помощь оказывалась лишь на бумаге. Долгое время бывшие пленные едва сводили концы с концами. Ситуацию в лучшую сторону исправил «Закон о мероприятиях по оказанию помощи лицам, вернувшимся на родину». Важно, что в Западной Германии узники получали полную свободу передвижения. О своих дальнейших действиях они были не обязаны сообщать властям. В ГДР этим похвастаться не могли.
В восточной части страны прибывшим гражданам было необходимо пройти лагерный карантин, получить свидетельство об освобождении из плена и встать на учет в специальных органах, в том числе и правоохранительных. До момента обеспечения работой вчерашние пленные получали продовольственные карточки. Кстати, работу в ГДР можно было найти гораздо быстрее, чем в ФРГ. Территория значительно пострадала во время военных действий, поэтому было множество объектов, которые нуждались в восстановлении.
По изначальным планам руководства и ФРГ, и ГДР, ресоциализация бывших пленных должна была протекать быстро и безболезненно. В Восточной Германии на привыкание к новым реалиям отводилось всего 14 дней. Можно предположить, что власти прекрасно понимали, что адаптация не пройдет так быстро. Важно было продемонстрировать как минимум заинтересованность в решении вопросов репатриантов. Все силы все-таки были направлены на другие социальные проблемы.
В среде военнопленных резко выросло число суицидов. Узники так и не сумели свыкнуться с жизнью в новых странах. И это при условии, что большая часть населения приняла их неплохо, а оставшиеся отнеслись с равнодушием. Кто-то не смог смириться с тем, что государственный строй изменился, а от нацистской идеологии, за которую они рьяно сражались, не осталось и следа. Кто-то не смог найти себе применения в мирной жизни, так как умел только воевать и выполнять приказы вышестоящего начальства. А кого-то покоробила сведенная практически на «нет» в современных немецких семьях роль мужчины как главы ячейки общества. За годы войны и первое послевоенное время женщины в Германии научились обходиться без мужчин. Менять что-либо в сложившемся положении представительницы слабого пола после возвращения своих мужей не захотели.
Источник:
© Русская Семерка
