Одной из самых дискуссионных тем Великой Отечественной войны остается вопрос: как вел себя Верховный главнокомандующий Иосиф Сталин в первые критические часы? Почему обращение к народу произнес не он, а Вячеслав Молотов? Одну из самых скандальных версий событий, основанную на рассказах Лаврентия Берии, впоследствии изложил Никита Хрущев.
Шок и отречение
Никита Хрущев, который, правда, сам не был непосредственным свидетелем событий в Кремле (подробности ему передал Лаврентий Берия, нарком внутренних дел и один из самых близких к Сталину людей), оставил воспоминания о тех днях в своих мемуарах.
По его словам, узнав о катастрофическом начале войны, Сталин был «морально совершенно подавлен». На экстренном собрании Политбюро он заявил коллегам, что они все вместе «про...ли» государство, оставленное Лениным. Вслед за этим, по словам Хрущева, Сталин неожиданно заявил об отказе от руководства страной и уехал в свою ближнюю дачу в Подмосковье, оставив соратников в растерянности.
Позже члены Политбюро, посовещавшись, решили поехать за ним. Берия якобы отмечал, что, увидев их, Сталин испугался, предположив, что они прибыли его арестовать. Однако визитеры стали уговаривать его вернуться к руководству. После этого Сталин успокоился, и было проведено рабочее совещание по распределению обязанностей для организации обороны.
Эта картина рисует образ растерянного и на время утратившего волю лидера, что резко контрастирует со сложившимся образом «железного» вождя.
Противоречия и другие свидетельства
Однако историки указывают на серьезные несоответствия в рассказе Хрущева. Более надежным очевидцем считается Анастас Микоян, который также присутствовал в те дни в Кремле. Его воспоминания во многом корректируют версию Хрущева. Микоян подтверждает, что Сталин был удручен и говорил о «прос...ном» ленинском наследстве, однако открыто от власти он не отказывался. Согласно его же воспоминаниям, Сталин действительно уехал на дачу, но не в одиночку, а в сопровождении группы членов правительства. Это полностью опровергает драматичный (но по всей видимости абсолютно выдуманный) эпизод с испугом и последующими «уговорами» вернуться к обязанностям.
Что мы знаем наверняка
Неоспоримым фактом является то, что 22 июня 1941 года с официальным обращением к советскому народу выступил не Сталин, а Молотов. Это решение до сих пор служит главным основанием для версий о подавленном состоянии вождя. Современные историки, например, Алексей Исаев и Михаил Мельтюхов, не исключают, что шок от вероломного нападения и масштабов катастрофы на фронтах мог вызвать у Сталина кратковременный ступор. Однако версия о его полном недееспособности и отказе от власти в первые сутки войны, скорее всего, является сильным преувеличением, рожденным в рамках последующей политической борьбы.
