По разным оценкам, на одного убитого немца приходится два или три советских солдата. Во многом это объясняет, почему в Красной Армии к похоронам погибших относились не столь «щепетильно», как в вермахте. Если фашисты (особенно на первых порах), рыли для своих бойцов одиночные могилы, то миллионы красноармейцев лежат в братских захоронениях, ямами для которых часто служили воронки от бомб. Однако и в Красной Армии были те, кто удостоился индивидуальных похорон.
Могилы начальствующего состава
В соответствии с приказом No 138 «О порядке погребения погибших военнослужащих офицерского, сержантского и рядового состава», вышедшим ещё до начала Великой Отечественной войны, порядок захоронения погибших определялся командиром полка. Именно он решал, будут ли бойцы похоронены в индивидуальных или общих могилах. При этом в обязательном порядке устанавливалось, что офицеры, в отличие от рядовых, должны быть погребены в отдельных могилах.
В «Положении о персональном учёте потерь и погребении погибшего личного состава Красной Армии в военное время» (от 15 марта 1941 года) правила были конкретизированы:
«Трупы погибшего начальствующего состава, от командира полка и выше, направляются в армейский тыловой район, где и хоронятся в деревянном гробу, окрашенном краской, – говорилось в документе. – Оформление могил этой категории начсостава производится распоряжением начальника штаба армии. Трупы остального начальствующего состава хоронятся в отдельных могилах дивизионными командами».
В течение войны похоронные команды стремились, по возможности, следовать этим решениям наркома оборона Семёна Тимошенко. Однако, как вспоминают участники войны, времени на копку отдельных могил для всего офицерского состава не было. В относительно «привилегированном» положении оказался только старший офицерский состав. Его представителей хоронили отдельно даже в условиях отступления. Например, по фотодокументам известно, как выглядела могила начальника штаба 24-й армии полковника Ивана Матвеевича Иванова, который погиб 2 сентября 1941 года. Он был захоронен в селе Морхоткино Ельнинского района Смоленской области незадолго до оккупации этой территории немцами.
Примечательна история могилы генерал-майора Александра Березина, погибшего 5 июля 1942 года близ деревни Демяхи в той же Смоленской области. Хотя его наспех похоронили на месте гибели, могилу снабдили опознавательным знаком. О дальнейшей судьбе захоронения рассказал писатель Марк Майстровский:
«Холмик в лесу обнаружили юные следопыты. Внимание привлекла сплетённая из прутьев пятиконечная звезда. Раскопали и увидели останки человека в генеральском мундире. Останки перенесли в Демяхи, к братской могиле и похоронили отдельно, рядом».
Другие случаи индивидуальных захоронений
Одиночные могилы (нередко с качественными памятниками) сооружались для представителей тех родов войск, где потери в среднем были меньше, чем в пехоте. Это относится к артиллерийским полкам, особенно, если они находились на «замороженных» участках фронта. Таких мест насчитывалось немало. Например, в районе Спас-Деменска Калужской области советские и немецкие войска без активных действий простояли друг напротив друга два года.
Индивидуально хоронили военных лётчиков (что показано в фильме «В бой идут одни «старики»), политруков, медсестёр.
В одиночных могилах упокоились Герои Советского Союза, даже те, кто получил это звание посмертно. Например, это относится к телефонисту роты связи 156 стрелкового полка Виктору Яценевичу. Он погиб в немецком плену после пыток и был похоронен в 1943 году в посёлке Глазуновка Орловской области. А в окрестностях деревни Чернушки (Тверская область) первоначально находилась одиночная могила Героя Советского Союза Александра Матросова. В возрасте 19 лет он погиб, закрыв грудью амбразуру фашистского дзота.
«Глушь. Бездорожье. Безлюдье. Но из лесов с трёх сторон к памятнику Александра Матросова прочно проложены тропы, а у оградки и дзота – следы, следы... » – описано это захоронение в записках Михаила Бубеннова «Огненное лихолетье».
Иногда человек удостаивался одиночной могилы скорее за заслуги в гражданской жизни, чем на войне. Существует фотография с похорон «поэта-североморца» Ярослава Родионова, который в 1943 году погиб при бомбёжке поезда в Карелии. Его с почестями похоронили на воинском кладбище города Полярный. В Великих Луках находится могила писателя и журналиста газеты «Правда» Владимира Ставского. 14 ноября 1943 года он сопровождал снайпера Клавдию Иванову в ходе вылазки на нейтральную полосу и был убит.
«Неизвестные русские»
На одиночных могилах ставились деревянные и металлические памятники разной формы. Непременным атрибутом захоронения была пятиконечная звезда. Христианские кресты встречаются лишь на тех одиночных могилах советских бойцов, которых хоронили немцы. Такое практиковалось противником, хотя и довольно редко. Надписи на немецком языке гласили: «Здесь покоится неизвестный русский солдат» или просто «Неизвестный русский». Рядом втыкали штыком в землю винтовку Мосина. Но чаще немецкие похоронщики в санитарных целях сваливали тела советских солдат в ямы.
От практики массового сооружения братских могил в Красной Армии несколько отошли на последних этапах войны, когда освобождались западные регионы СССР, а также польские, чешские, немецкие города. Здесь куда чаще стали копать индивидуальные могилы для бойцов. С одной стороны, к концу войны снизились потери. С другой стороны, могилы в Восточной Европе служили одним из средств советской пропаганды. Они напоминали местным жителям о том, что солдаты Красной Армии отдали свои жизни за их освобождение от фашизма. Советские военные кладбища сыграли некоторую роль в послевоенном утверждении коммунистических режимов.
В Берлине красноармейцев хоронили прямо на месте гибели. Кладбищем русских солдат на некоторое время стал весь город. Однако уже через полгода советских бойцов, освобождавших столицу Рейха, перезахоронили на двух мемориальных кладбищах – в Тиргартене и в Трептов-парке.
Источник:
© Русская Семерка
