В конце марта 1953 года, всего через несколько недель после смерти Иосифа Сталина, Советский Союз потрясла беспрецедентная новость. По инициативе Лаврентия Берии была объявлена одна из самых масштабных амнистий в отечественной истории. Это событие положило начало периоду, который в народной памяти остался как «холодное лето 53-го». Массовый выход на свободу уголовных преступников кардинально изменил общественную и культурную жизнь страны.
Реформа или необходимость?
За этим шагом стояла не внезапная милость, а трезвый расчет. К началу 50-х пенитенциарная система ГУЛАГа, разросшаяся при Сталине, переживала глубокий кризис. Как отмечал историк Моше Левин, при жизни вождя любые реформы были невозможны — система была «замумифицирована». Берия, стремясь взять ситуацию под контроль, действовал быстро: уже 28 марта в «Правде» был опубликован указ, согласно которому на свободу вышли свыше 1,2 миллиона человек. Параллельно ГУЛАГ был переведен в ведение Министерства юстиции, что ознаменовало начало его масштабной реорганизации.
Неожиданный либерал
В политическом контексте той эпохи амнистия стала для Берии козырем в борьбе за власть, позволившей ему позиционировать себя как сторонника «крутого либерального поворота». Для многих современников словосочетание «либерал Берия» звучало как злая ирония. Имя одного из главных организаторов репрессий, по чьей инициативе состоялась та самая «записка» по расстрелу польских офицеров в Катыни, вдруг стало ассоциироваться с послаблением режима.
Записка Дмитрия Колесникова: почему послание капитана с погибшего "Курска" засекретили
Криминал на прогулке
Амнистии 1953 года подлежали все лица, осужденные на срок до пяти лет; осужденные за должностные, хозяйственные и воинские преступления; беременные женщины; женщины с детьми в возрасте до 10 лет (и такое было в тюрьмах), а также несовершеннолетние до 18 лет. Указ распространялся на мужчин старше 55 лет, женщин старше 50 лет и на неизлечимо больных. По итогам было освобождено 1 201 606 человек, которых отпустили в «никуда» - программу социальной адаптации разработать не успели.
Вместе с невиновными на волю вышла вся уголовная «шушера» - бывшие воры, насильники, которым повезло «влететь» не на долгий срок. И вся эта толпа двинулась в Москву и на юга. Криминогенная ситуация в СССР стала критической. Милиция не справлялась с разгулом преступного бандитизма, престиж правоохранительных органов свелся к нулю. Некоторые города, например, Улан-Удэ или Магадан полностью перешли под власть бывших арестантов, превратились в «горячие точки». Власти призывали граждан забаррикадировать окна и не выходить на улицы. По утрам приходилось собирать трупы ограбленных и убитых ночью. В Улан-Удэ и Казань перебросили дополнительные армейские подразделения.
Темный замысел Берии
Такие неожиданные последствия амнистии породили слух, что Берия изначально планировал выпустить одних уголовников, и, спровоцировав волну насилия, учредить «режим жесткой руки». Однако здесь проявился недосмотр НКВД. Многих настоящих преступников не удалось осудить на долгий срок из-за отсутствия необходимых доказательств.
Черная неблагодарность: как «вьетнамские товарищи» мешали советским советникам во время войны с США
При Берии никакого целенаправленного освобождения преступных авторитетов не было. Об этом свидетельствует текст Указа об амнистии, согласно ему — лица, осужденные за бандитизм и умышленные убийства, прав выйти на свободу не получили.
Опасные «птенцы»
Перед тем как затевать столь масштабную акцию, Берии стоило бы рассмотреть примеры предыдущих лет. Речь идет об амнистии Керенского 1917 года, когда на свободу вышли 90 тысяч заключенных. Число несоизмеримое с масштабами Лаврентия, но и этого хватило, чтобы в стране началась разруха. Среди амнистированных были тысячи воров и налетчиков, которых называли «птенцы Керенского». А все потому, что интеллигенция видела причины преступлений в царизме. Нет царя, нет преступности. «Новый государственный порядок открывает путь к обновлению и светлой жизни и для тех, которые впали в уголовные преступления!» — ораторствовал Керенский.
Между тем, «Керенские птенцы» к светлой жизни не спешили. В первый месяц после мартовской амнистии в Москве одних только краж было совершено 6884.
Временное правительство долго не продержалось, Лаврентию Берии стоило бы обратить внимание на эту важную деталь.
Тюремные забастовки
Амнистия Берии в начале вообще не распространялась на политических заключенных. Тем не менее, в Партии чувствовалось ослабление позиции по отношению к «врагам народа». Сразу после первой волны освобождения, 4 апреля «Правда» обелила «врачей-убийц». Это породило новые надежды, ставшие причиной многочисленных акций: судебные органы завалили просьбами о реабилитации. Почувствовав кризис репрессивной системы, заключенные единодушно отказывались работать. 14 мая 1953 года более 14 000 заключенных лагерей Норильска объявили забастовку и организовали комитеты, в которых ключевые роли играли украинцы и прибалты. В итоге, на свободу выпустили многих диссидентов, включая «лесных братьев» - агрессивных националистов, боровшихся за свободу Прибалтики.
Культурная революция
Амнистия 1953 года привела к настоящему культурному шоку, критическому перелому в советской идеологии. В стране столкнулись два мира – образцовые строители социализма и их антагонисты, бывшие уголовники, «блатные» - люди, которых система отправила на самое дно. На свободе, при отсутствии программы социальной адаптации, им оставалось только вернуться на прежний путь «джентльменов удачи».
Всплеск криминального элемента внес свою лепту в общественную культуру. Изменилась мода, привычки. В лагерях ГУЛАГа текла своя жизнь, был там свой язык, свой фольклор, свои законы. В Советском союзе начали меняться ориентиры –пошла жизнь «по понятиям». Свои устои диктовало «холодное лето 53 года». В милиционерах, которые не могли справиться с разгулявшейся толпой, начали видеть врагов. В музыке развивался блатной шансон – новым членам общества не к лицу были героические песни о войне. В СССР получило распространение искусство татуировки.
Бериевская амнистия лишь запустила процесс, став первой в ряду массовых освобождений, которые создали «блатную эстетику» - альтернативную модель ценностям социализма.
