Когда на самом деле официально Гитлер объявил войну СССР

В истории навсегда осталась фраза из Вячеслава Молотова по радио в первый день Великой Отечественной войны. Политик, бывший «правой рукой» Сталина, заявил народу, что удар по территории СССР фашисты нанесли «без объявления войны». Однако война была официально объявлена уже ранним утром 22 июня 1941 года, одновременно с фактическим нападением, о чём советский министр иностранных дел знал намного лучше других.

Дипломатические акты

В ночь на 22 июня немецкий посол в Москве Вернер фон дер Шуленберг явился в Кремль к Молотову и вручил ему ноту об объявлении войны, только что полученную по телеграфу из Берлина. Примечательно, что ради встречи с Шуленбергом министру пришлось покинуть заседание, проходившее у Сталина. Вместе с основным документом Молотов получил три дополнительных доклада – о фактах советских диверсий, враждебной Рейху пропаганде со стороны Москвы, а также о сосредоточении сил Красной Армии против Германии.
Относительно времени визита немецкого посла у историков есть разногласия. Считается, что это произошло в 5 часов утра, хотя сам Молотов в позднейшем интервью Феликсу Чуеву утверждал, что принимал Шуленберга между 2:30 и 3:00. В конце разговора немецкий дипломат добавил от себя лично, что не согласен с «безумным» решением Гитлера и попрощался с советскими коллегами, молча пожав им руки.
Тогда же, в 4:00 советского посла в Берлине Владимира Деканозова вызвали к Иоахиму фон Риббентропу. Глава германского дипломатического ведомства вручил послу такой же пакет документов, который ранее получил Молотов.

Нота

В ноте, датированной 21 июня, нацистское руководство раскрывает свои планы – разгромить СССР в ходе кратковременной операции «Барбаросса» ещё до окончания войны с Англией.
Сначала немцы объясняют, почему они подписали пакт о ненападении в 1939 году. Германию, согласно тексту документа, обнадёжило поведение советского правительства, которое расценивалось как отход от «коммунистических доктрин международного еврейства в Европе». При этом авторы ноты подчёркивали, что русский и немецкий народы «издавна считались дружественными».
Далее следовало обвинение Москвы в активизации враждебной пропаганды Коминтерна на территориях, подконтрольных Третьему Рейху. Помимо этого утверждалось, что вопреки первоначальным соглашениям, Советский Союз присоединил к себе Литву и Северную Буковину.
Непосредственной же дипломатической подоплёкой начала войны, как следует из текста ноты, стал Балканский кризис, якобы вызванный притязаниями СССР на Болгарию и Румынию. Сообщалось, что во время поездки Молотова в Берлин (очевидно, в ноябре 1940 года) в качестве условия присоединения Москвы к Тройственному пакту советский министр потребовал создания русских военных баз в Болгарии и Турции (в зоне проливов Босфор и Дарданеллы).
В течение двух лет немцы также отмечали «усиление концентрации» военных сил России от Балтики до Чёрного моря.
"Если и было малейшее сомнение в агрессивности стратегического сосредоточения и развертывания русских войск, то оно было полностью развеяно сообщениями, полученными Верховным главнокомандованием вермахта в последние дни. После проведения всеобщей мобилизации в России, против Германии развёрнуто не менее 160 дивизий", - говорилось в ноте.
Данные действия СССР расценивались в Берлине как «готовность нанести удар в спину», в связи с чем фюрер и приказал Вермахту «отвести угрозу», существующую на восточной границе.
Нота заканчивалась пафосным утверждением, что немецкий народ якобы должен спасти человеческую цивилизацию «от смертельной опасности большевизма» ради будущего процветания Европы.
Во время войны текст ноты не был известен даже союзникам – официальная пропаганда утверждала, что немецкое вторжение было внезапным и без каких-либо дипломатических претензий (об этом говорил, например, в выступлении 22 июня перед британцами Уинстон Черчилль). Однако и в дальнейшем от сталинского правительства так никогда и не последовало объяснений по поводу внешней политики СССР, проводимой вразрез с пактом о ненападении.