В каких случаях советские спецслужбы использовали боевые яды

Массовое использование боевых отравляющих веществ в ходе военных действий, в период Первой мировой войны, довольно быстро сошло на нет после подписания Женевского протокола 1925 года, запрещавшего его применение. Это решение было принято не только из соображений гуманности, но и из-за малой эффективности и непредсказуемости действия химического оружия, которое во многом зависело от направления и силы ветра, влажности и температуры воздуха, атмосферного давления и других метеорологических факторов на поле боя. Однако в дальнейшем точечное применение боевых отравляющих веществ, по всей видимости, практиковалось спецслужбами всего мира. Такие темные пятна просматриваются и в советской истории.

Лаборатория профессора Майрановского

13 декабря 1951 года был произведен арест полковника медицинской службы, профессора Григория Моисеевича Майрановского. Вместе с ним по делу проходило еще несколько офицеров госбезопасности – Н.И. Эйтингон, Л.Ф. Райхман, Я.Н. Матусов и А.Я. Свердлов. Их обвиняли в незаконном хранении ядов и сионистском заговоре против Сталина. Майрановского приговорили к десяти годам лишения свободы. Президиум Верховного Совета СССР отказал в реабилитации и в 1956 году, после известного XX съезда, с формулировкой: «Учитывая связи Майрановского с разоблаченными врагами народа Берия и Меркуловым, выполнение им особо доверительных заданий этих лиц и социальную опасность Майрановского как лица, производившего бесчеловечные опыты над живыми людьми,.. действие Указа Президиума Верховного Совета СССР от 17 марта 1953 года об амнистии на осужденного Майрановского Григория Моисеевича не распространять и ограничиться отбытием наказания по вынесенному ему приговору».

Главным источником сведений о секретной деятельности Григория Майрановского стали мемуары бывшего начальника отдела спецопераций МГБ генерал-лейтенанта П.А. Судоплатова, согласно которым Майрановский в ходе следствия, начавшегося еще при Сталине и продолжавшегося при Хрущеве, дал вопиющие признательные показания о том, что с 1937 по 1951 год он будто бы руководил тайной «Лабораторией-X» при НКВД/МГБ, занимавшейся разработкой токсических веществ и ядов, действие которых якобы испытывалось на заключенных, приговоренных к высшей мере наказания, а применялись яды для ликвидации неугодных лиц по прямому решению правительства. Сам Судоплатов в своих воспоминаниях утверждает, что лично участвовал в нескольких подобных операциях, перечисляя среди них ликвидацию одного из руководителей украинского националистического движения А.Я. Шумского, отравление уколом растительного яда кураре архиепископа украинской униатской церкви в Ужгороде Теодора Ромжи и польского инженера-оборонщика Наума Самета, убийство американского агента НКВД Исайи Оггинса, а также высказывает предположение о возможном отравлении в советской тюрьме шведского дипломата Рауля Густава Валленберга.

В то же время существуют весомые аргументы в пользу того, что и тайная лаборатория профессора Майрановского, и бесчеловечные опыты над заключенными, и вышеперечисленные карательные операции – все это на самом деле... фейк.

Профессор Майрановский действительно занимался исследованиями в области токсических веществ и ядов, однако работа Всесоюзного института биохимии (при котором якобы и существовала смертоносная лаборатория) была направлена на разработку противоядий при поражении химическим оружием, которые, в частности, помешали Гитлеру использовать его во время Великой Отечественной войны. Что же до сенсационных показаний самого Майрановского, то, по словам самого же Судоплатова, в конце 1952 года, когда замминистра госбезопасности Рюмин был снят с должности, следственная часть не могла представить обвинительное заключение против Майрановского в изначальном виде, поскольку выяснилось, что его показания против себя никем более не подтверждались. Арестованные и подвергшиеся допросам врачи института не имели ни малейшего понятия ни о какой тайной лаборатории. Да и сам Майрановский, прежде называвший среди «заказчиков» самых высокопоставленных лиц, отказался от собственных показаний в 1958 году.

Большие сомнения вызывает и подлинность самих мемуаров П.А. Судоплатова. После смерти Сталина, в 1953 году, на волне уже хрущевской «чистки» Судоплатов сам был арестован как «пособник Берии» и приговорен к 15 годам лишения свободы, освободившись лишь в 1968 году. В январе 1992 года по его делу проходила вызвавшая немало вопросов процедура реабилитации, после чего в мае того же года в газете «Известия» впервые появилась статья об испытании ядов на людях спецлабораторией НКВД/МГБ за авторством генерал-майора запаса, военкора Николая Бурбыги, впоследствии занимавшего должность в аппарате президента РФ. (Как сообщал в одном из интервью его коллега, полковник Виктор Литовкин, их с Николаем Бурбыгой «”Известиям” буквально навязали» в связи с вышедшим в апреле 1989 года постановлением секретариата ЦК КПСС «Об освещении в центральной печати жизнедеятельности советских Вооруженных Сил».) Судоплатов же публикует первую книгу своих воспоминаний «Разведка и Кремль: Записки нежелательного свидетеля» за два года до смерти, в 1994 году, а вторая книга мемуаров «Спецоперации. Лубянка и Кремль 1930–1950 годы», как раз содержащая сведения о «Лаборатории X», выходит уже в 1996-м, через полгода после смерти автора. По мнению бывшего начальника внешней разведки СССР Леонида Шебаршина, эти воспоминания были написаны американскими журналистами. Впрочем, даже если автором книги был сам Судоплатов, вопрос о подлинности содержащихся в ней сведений более чем спорен и вызывает ожесточенные дискуссии.

Слухи и факты

Вообще слухов об отравлениях советскими спецслужбами ходило немало. Первые кривотолки еще в 1928 году вызвала внезапная смерть от туберкулеза бывшего руководителя Белого движения П.Н. Врангеля в Брюсселе. О своем отравлении радиоактивными веществами на конференции Народно-трудового союза во Франкфурте-на-Майне в 1957 году рассказывал бывший советский диверсант-перебежчик, перешедший на сторону ЦРУ, Николай Хохлов. Писатель-диссидент Александр Солженицын писал о том, что получил серьезные ожоги в результате отравления рицином. О воздействии неких токсических веществ через сигарету во время допроса в КГБ рассказывал писатель-диссидент Владимир Войнович. Однако исключительным случаем, когда факт отравления подтвердился конкретными доказательствами, а не просто заявлениями заинтересованных лиц, является разве что ликвидация советскими спецслужбами идеологов украинского национализма Льва Ребета и Степана Бандеры.

Поначалу смерть уже немолодого Льва Ребета на лестнице своего дома в Мюнхене 12 октября 1957 года не вызвала подозрений полиции и была зафиксирована как естественная, в результате сердечного приступа. Однако, когда два года спустя при аналогичных обстоятельствах в Мюнхене погиб Степан Бандера, полицейская экспертиза обнаружила на лице умершего следы цианистого калия. Рассматривались разные версии, включая самоубийство, однако подробности дела стали известны только в августе 1961 года, когда в Западный Берлин перебежал Богдан Сташинский, осуществивший по приказу КГБ ликвидацию Ребета и Бандеры и подробно описавший детали обеих операций. Оба украинских националиста были убиты выстрелом из металлического цилиндра, заряженного ампулой с цианистым калием. Повторное вскрытие тела Льва Ребета подтвердило данное свидетельство – были найдены осколки капсулы.

разработка опасного нервно-паралитического вещества не была остановлена после заключенного (но еще не ратифицированного) в июне 1990 года соглашения между президентом СССР Михаилом Горбачевым и президентом США Джорджем Бушем-старшим о прекращении производства нового химического оружия и уничтожения накопленных запасов.