«Коммунисты звери»: почему немцы боялись сдаваться в плен красноармейцам

Очень часто обсуждается тема отношения к советским военнопленным в Великой Отечественной войне со стороны своего государства. А как относились в нацистской Германии к своим солдатам и офицерам, попавшим в советский плен?

На Западе

На начальном этапе Второй мировой войны, когда Германия побеждала Польшу, Скандинавские и Балканские страны, Францию и государства Бенилюкса, число немцев, эпизодически бравшихся в плен армиями этих стран, было ничтожным. После, а то и во время завершения военных действий эти пленные освобождались. Хотя, вероятно, бывали расследования обстоятельства сдачи их в плен, но литература хранит полное молчание на этот счёт.

Тем более, что отношение армий и народов, подвергшихся нацистской агрессии, к попадавшим им в руки немецким солдатам было не всегда «толерантным». Так, жители Варшавы 7 сентября 1939 года расправились на месте со сдавшимися в плен экипажами нескольких прорвавшихся в город немецких танков. Поэтому победители просто радовались тому, что освобождённые из плена живы.

Совсем немного немецких пленных в этот период взяли и англичане – в Северной Африке и в воздушных боях над Англией. Отношение к немецким военнопленным на Западе долго оставалось гуманным, и точно такого же отношения придерживались немцы к английским и французским, а позднее и американским пленным. Здесь выполнялись нормы Женевской конвенции, лагеря регулярно посещались инспекциями Международного Красного Креста, пленные получали гуманитарную помощь, письма и посылки от родных.

Соответственно, к немецким пленным, попавшим к армиям западных стран, соблюдалось такое же отношение, как и в предыдущих войнах Германии. Хотя теоретически, в случае победы Третьего рейха, это ещё не гарантировало их от разбора обстоятельств их поведения в плену.

Особые установки солдатам и офицерам на Востоке

Устав вермахта разрешал солдату и офицеру, попавшему во вражеский плен, сообщить свои имя, фамилию и звание. Он же строго запрещал передавать врагу какую-либо информацию сверх этого, например – о номере и назначении своей воинской части, о том, что ему известно о планах своего командования, о положении войск и тыла и т.д. Особо подчёркивалось, что разглашение таких сведений недопустимо под угрозой применения насилия или даже в случае самого насилия.

Таким образом, сообщение противнику любой информации, помимо своей личной идентификации как военнопленного, каралось в вермахте как воинское преступление. Это была правовая база для расследования поведения военнослужащего после его освобождения из плена.

Во время войны против СССР нацистское руководство внушало личному составу вермахта, что коммунисты не соблюдают международных норм отношения к военнопленным. Следовательно, попадание в советский плен влечёт неминуемую смерть. Помимо этого, подчёркивала пропаганда, коммунисты будут непременно пытать пленных, чтобы выведать у них сведения о германской армии и таким образом склонить их к предательству.

Эта установка была введена нацистами не только для оправдания собственной политики геноцида в отношении советских военнопленных. Существовало реальное опасение, что коммунисты будут систематически применять такие меры воздействия на попавших в плен немцев, чтобы выведать интересующую информацию. Основания для такого подозрения давала практика большевистской революции и известная всему миру деятельность репрессивных органов ЧК—НКВД.

Надо заметить, что с первых дней войны нацистская пропаганда получала искомые подтверждения такой установки, находя иногда следы расправы органов НКВД с попавшими к ним пленными немцами. Это обстоятельство, а также то, что в 1941-1942 гг. вермахт как правило, одерживал победы над Красной Армией, способствовало тому, что до конца 1942 года количество сдавшихся в плен немецких военнослужащих было ничтожным.

Переход к угрозам репрессиями

Никакой необходимости в дополнительном моральном воздействии на войска угрозой репрессий, в случае сдачи в плен, у немцев долго не возникало. Количество немецких военнопленных в СССР впервые резко увеличилось в феврале 1943 года благодаря победе под Сталинградом. Большинство пленных умерло вскоре после пленения (из-за того, что они были взяты в плен уже в степени крайнего истощения). Этот факт, вскоре ставший известным в вермахте, также немало способствовал моральной стойкости немецких солдат, в большинстве случаев предпочитавших смерть советскому плену.

Положение изменилось в самом конце войны, когда поражение Германии стало очевидным и слепому, а в вермахт стали призывать уже совсем юнцов. Тогда, в январе 1945 года, был издан приказ, по которому вся семья перебежчика подлежала аресту. Стоит заметить, что в СССР такая система была введена в августе 1941 года. Но тогда СССР только развёртывал свои силы, и потому она оказалась эффективной. Германию в начале 1945 года она бы спасти уже не могла.

1 февраля 1945 года командующий группой армий G обергруппенфюрер СС Хауссер обратил внимание главнокомандующего на Западном фронте фельдмаршала Моделя на то, что «угроза ареста родных перестала действовать в отношении тех солдат, семьи которых находятся на занятых врагом территориях Германии». Тогда же он предложил отдать приказ об открытии войсками огня на поражение по перебежчикам и об ответственности за невыполнение этого приказа. Но высшее командование не пошло на это.

Репрессии против «изменников рейху и фюреру»

Иным было отношение к тем, чьё предательство в плену стало известным фактом уже в ходе войны. 25 января 1943 года под Сталинградом сдался в плен командир 51-го армейского корпуса генерал Зейдлиц-Курбах. В плену он возглавил «Союз немецких офицеров» – немецкий аналог власовцев – от имени которого в вермахте распространялись пораженческие и антигитлеровские воззвания. В апреле 1944 года военный суд в Германии заочно приговорил его к смертной казни (аналогичный приговор генералу Понеделину в СССР был вынесен ещё в августе 1941 года). Его жена развелась с ним, что не спасло её и дочерей от ареста после покушения офицеров на Гитлера в июле 1944 года.

Сам пленённый командующий 6-й армией фельдмаршал Фридрих Паулюс в августе 1944 года, после многократных отказов, начал сотрудничать с антифашистским комитетом «Свободная Германия». Это неминуемо сказалось на его семье, которая вся была арестована. Первоначально она содержалась под домашним арестом, но в последние месяцы войны была заключена в концлагерь, откуда и освобождена победителями.