«Моя душевная боль нестерпима»: что Калашников написал патриарху Кириллу перед смертью

Создатель лучшего автомата в мире Михаила Калашникова не стало 23 декабря 2013 года. Незадолго до этого конструктор написал покаянное письмо Патриарху Московскому и Всея Руси Кириллу, в котором он задал священнослужителю вопрос: если его изобретение приводит к гибели людей, несет ли он ответственность за их смерть? Какой ответ пришел в голову изобретателю и почему он считал, что к концу своей жизни он все же нашел "вечный двигатель", о котором так мечтал в молодости?

Так распорядилась судьба

Михаил Калашников, в течение своей жизни, разработал более 150 различных типов стрелкового оружия, включая пистолеты, пулеметы, охотничьи карабины и снайперские винтовки. Однако, его наиболее значимым достижением стал автомат Калашникова, который и по сегодняшний день, спустя более 70 лет после его создания, является самым популярным оружием в мире. Калашников посвятил много времени и усилий усовершенствованию этого изобретения, что привело к появлению более 10 оригинальных версий АК. Кроме того, лицензированные копии автомата были произведены в 18 странах Варшавского блока и, по крайней мере, в 12 других государствах без разрешения.

АК входит в Книгу рекордов Гиннесса как самое распространённое оружие в мире. По некоторым оценкам десятилетней давности, число различных модификаций АК составляло от 70 до 100 миллионов единиц. И ежегодно, по данным журналиста The Telegraph Колина Фримана, из них убивают до 250 тысяч человек.

Сам конструктор в письме патриарху отмечал, что не ставил перед собой задачу создать орудие убийства, единственная цель его творений – «обеспечить надёжную защиту Отечества от посягательства врагов». По словам изобретателя, его мотивировала полученная на полях Великой Отечественной войны в 1941 году душевная рана. «Как же так, такая держава, такая мощная оборонная промышленность, такая сильная конструкторская школа, столько замечательных образцов оружия было в заделе, а оказавшись на поле боя, я и мои фронтовые соратники не смогли себя защитить. У нас не было автоматов и пулемётов, а легендарная винтовка Мосина и та одна на троих», — вспоминал Калашников.

Именно судьба, был уверен Михаил Тимофеевич, распорядилась так, что семнадцатый ребёнок из многодетной крестьянской семьи в конце концов стал конструктором и смог «воплотить свою мечту в чудо-оружии», которое помогало поддерживать зыбкий мир. Конечно, ценой тысяч смертей.

«Моя душевная боль нестерпима, один и тот же неразрешимый вопрос: коль мой автомат лишал людей жизни, стало быть и я, Михайло Калашников, 93 года от роду, сын крестьянки, христианин и православный по вере своей, повинен в смерти людей, пусть даже врага?» — спрашивал Калашников у патриарха в письме, которое опубликовала газета «Известия».

Люди требуют своего конструктора

Позднее, комментируя «Известиям» обращение конструктора к священнослужителю, пресс-секретарь патриарха Кирилла Александр Волков сказал, что у РПЦ по поводу ответственности Калашникова есть вполне определенная позиция: когда оружие служит защите Отечества, Церковь поддерживает и его создателей, и военнослужащих, которые его применяют.

«Он придумал этот автомат для защиты своей страны, а не для того, чтобы им пользовались террористы Саудовской Аравии», — пояснил Волков.

Хотя, похоже, Калашников понимал это. Ещё за несколько лет до письма патриарху он подчеркнул в интервью газете «Metro Москва»: «Для меня самое дорогое, когда люди говорят: «Ваше оружие спасло мне жизнь!» Однако внутренние мучения привели его к откровению – как раз оно, а не терзания за свою душу, оказалось главной темой обращения к патриарху.

Конструктор признался, что чем больше думал о вопросе ответственности, тем глубже забирался в размышления о том, зачем Бог наделил человека чувствами зависти, жадности, дал ему агрессию, наделил мыслями о братоубийстве. Почему оставляет всё, как есть?

До этого Калашникова совсем нельзя было назвать религиозным, жившим строго по заповедям – свой отпечаток оставило время, в которое он жил. Его дочь Елена даже рассказывала, что как-то принесла отцу крестик, заставила его надеть и попросила перекреститься. В ответ конструктор признался, что «рука не поднимается». Было это в 1999 году.

К концу жизни взгляды изобретателя изменились. «И меня Господь надоумил приблизиться на склоне лет с помощью моих друзей к святым таинствам Христовым, исповедоваться и причаститься Телом и Кровью Христовыми», — писал он патриарху. Калашников обратил внимание, что в последние годы к вере обратился не он один. После 1991 года, по его словам, «снова, как в годы военного лихолетья, народ потянулся к Богу».

«И это очень отрадно! Но вот что не может не беспокоить… Зло приобретает другие, более изощрённые формы. Под флагом милосердия и в личине добра порой предстаёт зло, вкрадываясь подобно ночному воришке в наш дом, в наши семьи и растлевает их духовные и нравственные основы», — констатировал он.

Михаил Тимофеевич видел, что сегодня добро и зло живут, соседствуют, борются. Но самое страшное — уживаются друг с другом в душах людей. «Вот к чему я пришёл на закате своей земной жизни. Получается какой-то вечный двигатель, который я так хотел изобрести в молодые годы. Свет и тень, добро и зло — две противоположности одного целого, не способные существовать друг без друга?» — спрашивал конструктор.

Его волновало, неужели Всевышний всё так и устроил? И сколько человечеству прозябать в таком соотношении? Вот что он пытался выяснить у патриарха незадолго до смерти. При этом особую роль в улучшении дел Калашников отводил Русской православной церкви, которая, по его словам, «несёт миру святые ценности добра и милосердия».

«Ваше Святейшество, я всю жизнь имел дело с железками, я их притирал друг к другу, делая их соседство более терпимым, дающим новое качество. Конечно, и люди всегда и во все времена требуют притирки, требуют своего конструктора, кто смог бы наставить, помочь им в общении между собой. И такими добрыми посредниками, по моему мнению, являются служители Церкви Русской и Православной», — к такому выводу пришёл Калашников.