Муромское восстание 1961 года: как завершилась «оттепель» Хрущёва

Восстание, произошедшее в городе Муроме в июне 1961 года, оказалось одним из звеньев в цепи трагических событий, ускоривших крах политики «оттепели» хрущёвской поры и изменивших весь ход советской истории.

Смерть фрезеровщика

Вечером в понедельник 26 июня 1961 года отмечавший получку старший мастер завода им. Орджоникидзе, Юрий Костиков, решил оседлать попутный грузовик, чтобы ехать домой, но запрыгнуть в кузов не смог, упал и сильно расшибся о дорогу. Как пишет историк Владимир Козлов в своей книге «Неизвестный СССР: противостояние народа и власти, 1953-1985», проезжавший мимо начальник горотдела милиции Павлов попытался растормошить Костикова, но в ответ услышал грубую брань.

Павлову это не понравилось, и он приказал подоспевшим милиционерам «проучить» 25-летнего мастера. Приказ начальства – закон. Когда Костиков оказался в 10-й камере для мелких хулиганов, он уже едва дышал. Утром жена обнаружила Костикова на земле во дворе отдела милиции. Лицо его представляло собой сплошную кровавую маску – были выбиты зубы и сломаны кости черепа. Костиков скончался на пороге больницы от кровоизлияния в мозг.

Смерть фашистам!

В тот же день на заводе прошёл стихийный митинг, многие рабочие были убеждены, что Костикова банально забили до смерти. Выводы судмедэксперта не убедили общественность. Мастер Демченко потребовал вызвать новых экспертов из Владимира или Москвы, рабочие были уверены, что местные специалисты куплены. Но прокурор, закрывший дело о смерти Костикова за отсутствием состава преступления, к доводам рабочих прислушиваться не стал. Обстановка на заводе накалялась. Неизвестно, кто всё-таки был виноват в том, что шествие двинулось именно мимо отдела милиции, но сотрудники правоохранительных органов вели себя по меньшей мере неумно.

Последней каплей, отмечает писатель Лев Усыскин в своём эссе «Муром-1961», стала необъяснимая инициатива дружинников, начавших зачем-то стаскивать гроб с транспорта. Увидевшая это мать Костикова закричала... И сразу, как по команде, в окна милиции полетели камни, а сами милиционеры бросились наутёк. На перевёрнутый толпой милицейский автомобиль влез рецидивист Сергей Денисов, порвал рубаху и стал всем показывать следы побоев, якобы полученных в милиции (на самом деле, его помял родной брат). Надрываясь, Денисов кричал, что чудом ушёл живым, а Костикову это не удалось. После этих слов толпа с криками «Бей фашистов!» рванула на штурм отдела милиции и местного КГБ.

Клочки по закоулочкам

Здание было подожжено с нескольких сторон. Заключённых в КПЗ муромчан люди выводили почти насильно: ничего не знавшие о бунте нарушители не хотели нарваться на случайную пулю. Впрочем, выстрелов почти и не было - милиционеров быстро смяли. Инициативу захватили бывшие уголовники. Они методично обшаривали закутки и вскрывали сейфы в поисках уголовных дел и оружия, бумаги сразу же сжигали, а оружие передавали подельникам в толпу.

Журналисты Александр Сухарев и Юрий Шаталов отмечают в своём документальном расследовании «Жаркое лето 61-го в Муроме» трогательную деталь: бюсты Дзержинского и Ленина погромщики аккуратно складывали в сторонке, чтобы ненароком не повредить. На площади в это время избивали милиционеров, которым не удалось заранее скрыться. Погром продолжался до ночи, покуда глава облисполкома Тихон Сушков не вызвал из Владимира роту курсантов школы МВД, которые рассеяли толпу. Силами заводчан и курсантов здание милиции было полностью отреставрировано уже к утру, но ни один из 68 пропавших из отдела «ТТ» на место так и не вернулся. Сотни документов, в том числе, агентурная информация и уголовные дела, пропали без следа.

Кровавая эстафета

Пришедшие в себя власти стали закручивать гайки, была дана неофициальная команда провести расследование в кратчайшие сроки, но уже 23 июля, ещё до окончания следствия в Муроме, новое восстание полыхнуло в «столице 101-го километра» городе Александрове.

Как рассказывает Лев Усыскин в своей статье «Александров-1961», после того как двоих солдат, приехавших из Загорска, забрали за пьянку в горотдел милиции, у КПЗ стали собираться горожане. Толпа, подогретая слухами из Мурома, стала требовать освобождения «несправедливо задержанных». Снова, как и в Муроме, милиция и городские власти повели себя трусливо и нерешительно. На пути у погромщиков отважилась встать только директор Дома пионеров Надежда Шапкина, благодаря которой 12 милиционеров, осаждённых в своих кабинетах, смогли выбраться наружу живыми.

Опустошив горотдел, толпа ночью двинулась к соседнему зданию тюрьмы, потому что среди нападавших прошёл слух, будто бы туда были переведены задержанные «солдатики», и тогда охрана тюрьмы открыла по толпе огонь на поражение. Погибли 4 нападавших, 11 человек было ранено, когда к месту событий подоспела дивизия им. Дзержинского под командованием генерал-майора Павла Корженко. Солдаты внутренних войск взяли тюрьму в тройное кольцо и вынудили нападавших сдаться.

Реакция

Ход судебных процессов над участниками событий в Муроме и Александрове, прошедших в течение августа 1961 года, подробно освещает в своей работе «Массовые волнения в Муроме в 1961 г.» владимирский историк Александр Дорофеев. 7 человек, участвовавших в беспорядках во Владимирской области, было приговорено к расстрелу, многие получили до 15 лет лагерей.

Суровые репрессии коснулись областного и городского начальства, руководства милиции, но основных причин массовых протестов не вскрыли. Скудная жизнь и произвол властей, особенно на низовом уровне, продолжали окрашивать годы «зрелой оттепели» тревожными всполохами народного гнева, время от времени прорывавшегося вспышками насилия – в сентябре того же года в Беслане, затем в Новочеркасске в 1962 году, в Сумгаите в 1963 году.