Неммерсдорфская трагедия: кого в неё обвиняла пропаганда Геббельса

Истинные события трагедии, случившейся в 1944 г. в Неммерсдорфе, восстановить уже трудно. Историкам остается лишь спорить о том, на чьих руках кровь мирных жителей. Немецкая пропаганда выжала максимум из случившегося, ведь по мнению Йозефа Геббельса, важно было добиваться не правды, а нужного эффекта, используя любые подручные средства.

Неммерсдорфская трагедия

РККА успешно наступала. По приказу генерала Бурдейного 20.10.1944 г. 25-я танковая бригада при поддержке стрелковой дивизии вошла в укрепленный район. Советские бойцы умели брать несокрушимые твердыни, и Неммерсдорф не стал исключением.

22 октября стоял сильный туман. За прошедшую ночь солдаты вермахта много раз пытались отбить захваченный плацдарм. Не помогало ничего. Советские бойцы выдержали танковую и пехотную атаки, массированную бомбардировку.

Выяснилось, что 25-я танковая бригада сильно вырвалась вперед, и возникла вероятность окружения. Генералу Черняховскому, чтобы выровнять линию фронта, пришлось отдать приказ о выводе войск из Неммерсдорфа в ночь на 23 октября. Вошедшие в поселок немцы задокументировали, что советские бойцы убили группу гражданских, бегущих от подступающей войны.

Историк И. Петров в исследовании «Неммерсдорф: между правдой и пропагандой» указывает, что нашли 26 мертвых женщин, детей и мужчин. Женщины, вероятно, подверглись изнасилованию. Большинство убитых были не местными.

Узнав о трагедии, Геббельс написал в дневнике, что убийства немцев ужасны, и они могут стать поводом для кампании в прессе. Вермахту нужны были «пугалки», чтобы заставить мирное население ненавидеть «захватчиков» и оказывать им максимальное сопротивление.

Версия первая. Месть бойцов РККА

Игорь Петров, исследующий Неммерсдорфскую трагедию, отмечает, что с советской стороны свидетелей события не нашлось. Единственным свидетелем оказалась Герда Мешулат, прятавшаяся в бункере от немецких бомбардировок. Именно ее слова являются отправной точкой обвинения.

Когда населенный пункт был захвачен русскими, все было нормально – советские солдаты никого не трогали, немного поиграли с детьми. Зато под вечер пришел офицер и после яростной перепалки с бойцами велел подняться всем на поверхность. Неудачно упав, девушка потеряла сознание, а когда пришла в себя, слышала короткие выстрелы и крики. Она была ранена в голову. Когда рассвело, в поселке уже появились немецкие пехотинцы.

Версия вторая. Бей своих, чтобы чужие боялись

Еще Адольф Гитлер в книге «Майн Кампф» поучал, что чем чудовищнее ложь, тем проще в нее поверить. Немецкая пропагандистская машина всячески демонизировала русских, выставляла их людьми «второго сорта», созданными чтобы служить «великой нации».
Немецкие газеты всецело находились под контролем Министерства пропаганды Германии. Им крайне нужны были факты документальных злодеяний «русских подонков». Ведь советские войска вторглись на их родную землю. Но немецкая пропаганда несколько переусердствовала.

В книге Корнелиуса Райана «Штурм Берлина глазами очевидцев» приводится признание помощника рейхскомиссара Геббельса о том, что пропаганда злодеяний русских была столь успешна, что берлинцы доведены до состояния крайнего ужаса. Но, самое печальное, страх оказался сильнее ненависти. По воспоминанию Осмара Уайта, военкора австралийской газеты, страх толкал простых германцев не на защиту своей родины, а на суицид. Около 40 тыс. жителей Берлина предпочли самоубийство сопротивлению.

В книге немецкого историка Бернхарда Фиша «Неммерсдорф, октябрь 1944…» озвучивается версия использования переодетых диверсантов. Он приводит воспоминания К.Н. Галицкого, участника захвата Неммерсдорфа. По мнению бывшего командира 11-й гвардейской сд, ситуация выглядела неоднозначно. Во-первых, позиции нацистов в укрепрайоне были ослаблены. Скорее, это напоминало подготовленную ловушку. Во-вторых, после обнаружения тел немцы даже не пытались идентифицировать убитых, сразу подняв невероятную шумиху. Также приводятся воспоминания жителей поселка, утверждавших, что часть русских, оказавшихся в поселке, говорили на чистейшем немецком языке. В вермахте были подразделения для диверсий в глубоком тылу. Для них ношение чужой формы и использование трофейной техники было привычным делом.

Подтверждает двусмысленность произошедшего и Гвидо Кнопп в книге «Правда о Неммерсдорфе», собранной из воспоминаний участников событий с немецкой стороны. Так, фельдфебель 413-го панцергренадерского батальона Хельмут Хоффман, прибывший на место убийства гражданских лиц в числе первых, утверждал, что немецкая пропаганда преувеличила случившееся. Он утверждает, что, когда осматривали трупы, ничего ужасного не увидели. Ни распятых на крестах тел, ни изнасилованных женщин. То, что чуть позже показывали в качестве «документальной хроники», было отлично срежиссированным действом, не имеющим ничего общего с действительностью. Между смертью несчастных и появлением прессы прошло несколько дней! Этого оказалось достаточно, чтобы грустную действительность превратить в немыслимую жестокость.

Правда где-то посередине…

Тот же Геббельс писал, что в «зверствах» советских солдат усматривается приказ, спущенный сверху. Этому можно было бы поверить, если бы не обратное. Советское командование принимало жесткие меры по укреплению дисциплины, чтобы не допустить никаких ответных зверств со стороны бойцов РККА по отношению к мирному населению. Более того, 19.01.1945 г. Сталиным был подписан приказ о смертной казни за преступления против гражданского населения.

Корень проблемы мог крыться и в приказе гауляйтера Восточной Пруссии Эрика Коха, запрещающего эвакуацию. Это означало, что жители убегали в последний момент и могли совершенно предсказуемо попасть под перекрестный огонь воюющих сторон.
Советские солдаты были измотаны, отбивая ночные атаки. Вряд ли у них нашлось бы время на насилие и пьянство, как это в подробностях описывала немецкая пропаганда. Воспоминания Герды Мешулат как единственный источник правды весьма сомнительны, тем более, что она не видела, кто и как убивал, почти сразу потеряв сознание от того, что споткнулась при выходе из бомбоубежища.

К сожалению, как бы ни хотелось узнать правду, в ряде случаев нет никаких свидетельств – лишь косвенные улики, которые можно толковать в зависимости от поставленных пропагандистских задач.