Великая Отечественная война ознаменовалась, с одной стороны, патриотическим подъемом в СССР, а с другой – ослаблением давления власти на традиционные конфессии. Но мало кто знает, что в эти же годы в советских верхах возник проект новой религии, призванной заменить официальный атеизм – «Культ Священной Родины».
Звуки «Священной войны»
С первых дней войны официальная риторика советской власти начала активно использовать сакральные образы и эпитеты. «Священными» были объявлены земля и границы СССР, его столица Москва и даже «гробница Ленина», над которыми нависла угроза немецкого завоевания. Писатель Алексей Толстой говорил о «священной ненависти» к врагу. Прозвучавшая по радио песня «Священная война», затронувшая глубинные струны русской души, нашла живой отклик у слушателей. Например, студентка Ленинградского театрального института Нина Соболева 25 июня 1941 года записала в дневнике, что от этой песни у неё «мурашки по коже».
Чтобы мобилизовать население на защиту Отечества, Сталин частично «реабилитировал» историческое прошлое России. В официальный героический «пантеон» были возвращены имена русских князей и царских генералов. Проявились и первые признаки «нового курса» по отношению к религии.
Все эти тенденции неожиданно нашли своё логическое завершение в голове московского архитектора Андрея Чалдымова. Этот человек был не каким-то городским сумасшедшим, а ректором Московского архитектурного института, т.е. занимал не последнее место в советской социальной иерархии. Тем более причудливо выглядел выдвинутый Чалдымовым проект новой государственной религии СССР.
Письмо Чалдымова
Летом-осенью 1944 года Андрей Чалдымов разослал несколько писем адресатам в партийной верхушке, включая самого Иосифа Сталина. Архитектор обосновывал идею введения в СССР так называемого «Культа Священной Родины». По его мнению, традиционные формы проведения советских мероприятий уже не отвечали «возросшим требованиям культуры нашего народа».
«Особенно чувствуется у нас острый недостаток в формах выражения торжественно-радостных и торжественно-печальных личных событий в жизни граждан, потребность в которых совершенно очевидна, – объяснял Чалдымов «отцу народов». – В то же время всем известна огромная сила действия на чувства участников религиозных праздников и обрядов, которые могли волновать человека, воздействуя на его психику богатыми и разнообразными формами культа».
Ректор МАРХИ предлагал построить «общественное сооружение духовной жизни народа» – Храм Священной Родины. Внутри средствами живописи и других видов искусств Чалдымов планировал отразить «великие традиции народа и, в частности, героику Отечественной войны».
Прожектёр собирался разработать ритуалы новой веры, ввести календарь празднеств и создать перечень советских «заповедей», связанных с главными вопросами человеческого бытия. От православия «Культ Священной Родины» должен был позаимствовать традицию колокольного звона.
Судьба идеи
Андрей Чалдымов уверял сталинского секретаря Александра Поскрёбышева, что его предложениями якобы заинтересовались Маленков и Каганович. Однако членам ЦК (а может быть, и самому вождю), идея, по-видимому, показалась чересчур экзотичной и развития не получила. Тем не менее после войны в советском обществе стали уделять больше внимания обрядам, например, получила окончательное оформление гражданская свадебная церемония. Прочие «требования культуры народа» заменил культ личности самого Сталина, достигший своего расцвета в 1945-53 годах.
Добавим, что идея религии, основанной на патриотизме, в середине XX века витала в воздухе не только в Москве. Идеолог нацизма Альфред Розенберг разработал проект «Национальной церкви Рейха» с «Майн Кампф» в качестве «священного писания». А в среде украинских эмигрантов после Второй мировой войны распространилась неоязыческая «Родная украинская национальная вера». Культовый центр этой организации имеет почти «чалдымовское» название – «Храм Матери-Украины» (город Спринг-Глен, штат Нью-Йорк).
Источник:
© Русская Семерка
