«О.У.» на личном деле: что означали эти «страшные» буквы для офицеров РККА

В период правления Сталина сокращение "О.У." было известно как "шифр Фельдмана", по имени начальника Управления кадров командного состава РККА. Если эти две буквы присутствовали на документах военачальников, чьё имя указывалось, например, в приказах об увольнении, подвергался аресту. Таким образом, "О.У." также упоминалось в приказе об увольнении Константина Рокоссовского.

Причины репрессий

По мнению Александра Вдовина, автора книги «Подлинная история русских. ХХ век», первопричиной возникновения репрессий 1930-х годов следует считать старый идейный спор между сторонниками Сталина и оппозицией после смерти Ленина. Внешне он выражался в противостоянии между троцкистами, которые были уверены в том, что победа революции в России невозможна без победы мировой революции, и сталинистами, взявшими курс на построение социализма сначала в одной стране, а уж после во всем мире. Своего апогея репрессии, в особенности в рядах Красной армии, достигли в 1937-1938 годах.

Несмотря на масштабность «чистки», Вячеслав Молотов утверждал, что она была необходима. По мнению Молотова, слова которого приведены в издании Феликса Чуева «140 бесед с Молотовым. Второй после Сталина», «остатки врагов разных направлений», которые могли объединиться «перед лицом грозящей опасности фашистской агрессии», продолжали беспокоить власть. А благодаря репрессиям, как выразился министр иностранных дел, во время войны в Советском Союзе не появилось так называемой «пятой колонны». Как бы то ни было, аббревиатура «О.У.» появилась именно в 1937 году.

Появление «О.У.»

Как утверждает Владимир Карпов, автор книги «Генералиссимус», буквы «О.У.» («Особый учет») на документах военачальников появились благодаря Борису Мироновичу Фельдману. Карпов считает, что именно Фельдман, будучи начальником Управления по учету командного состава РККА, разработал директивную инструкцию о так называемом «особом учете». В качестве основного доказательства своих слов Карпов указывает на секретный доклад управления кадрами Министерства обороны СССР «О нарушениях законности по отношению к командному, политическому и начальствующему составу в период культа личности Сталина», датированный апрелем 1964 года.

Среди документов, приложенных к докладу, имеется служебная записка Фельдмана от 14 января 1937 года на имя заместителя народного комиссара обороны СССР Якова Гамарника, который, кстати, покончил с собой, не дожидаясь ареста по «делу Тухачевского». Фельдман сообщал Гамарнику о том, что «наиболее приемлемым вариантом» для шифра он считает определенную нумерацию приказов об увольнении военачальников. После проставления номера приказа Борис Миронович предлагал писать две буквы «О.У.». По мнению Фельдмана, это был очень удобный выход из положения, так как документы в данном случае ничем бы не отличались от обычных.

Масштабы «чистки» в РККА

По соображениям Бориса Фельдмана, как пишет в своей книге «Крещение огнем» Иван Сажин, уволенные под таким шифром командиры должны были ставиться на особый учет для того, чтобы «не приписывать их к войсковым частям, не зачислять в переменный состав территориальных частей, не призывать в РККА по отдельным заданиям и нарядам и не направлять в войска в начальный период войны». А вот для сотрудников НКВД буквы «О.У.», написанные через дробь после номера приказа (например, «Приказ No 030/ОУ»), являлись условным сигналом к действию, чаще всего аресту уволенного из рядов Красной армии сразу после его прибытия к месту жительства.

Владимир Мильбах, автор издания «Политические репрессии командно-начальствующего состава 1937-1938 годы», указывает на тот факт, что, по разным данным, жертвами «чистки» в РККА стали от 408 человек до 70 тысяч. Все дело в том, что историки до сих пор не могут прийти к единому мнению о том, что именно следует считать политическими репрессиями. Однако, как утверждает Мильбах, большинство представителей командного состава, в приказах об увольнении которых фигурировало сокращение «О.У.», впоследствии действительно были подвергнуты арестам.