Обвинить Владимира Путина в покушении на человека, сравнить Чемпионат мира по футболу в России с Олимпиадой в нацисткой Германии и назвать Российскую Федерацию закрытой и недоброжелательной страной – это нормально для министра иностранных дел Великобритании Бориса Джонсона. Хотя ещё совсем недавно он называл себя «убеждённым русофилом», признавался в любви к пломбиру в стаканчике и на русском языке приглашал всех отпраздновать масленицу на Трафальгарской площади. Но, видимо, что-то пошло не так.
От журналиста до мэра Лондона
Свою карьеру Борис Джонсон начал с профессии журналиста. Будущий политик в 1987 году устроился в Daily Telegraph, долгое время работал корреспондентом издания в Брюсселе и даже дослужился до должностей заместителя главного редактора и ведущего политического обозревателя. В 2000 году он сменил место работы, став редактором Spectator.
Но уже на следующий год Джонсон был избран членом Палаты общин парламента Великобритании, где стал довольно ярким представителем Консервативной партии. А через семь лет он сделал ещё один шаг по карьерной лестнице – победил на выборах мэра Лондона, даже несмотря на то, что уже тогда Борис «зарекомендовал» себя как один из самых эксцентричных политиков Соединённого Королевства.
Будучи главой столицы Великобритании, он, например, сетовал на каннибализм в Папуа-Новой Гвинеи, называл нулевым китайское культурное влияние и признавался, что целовал крокодила. За некоторые высказывания ему даже приходилось публично извиняться, что, впрочем, не помешало ему прослужить градоначальником два срока подряд.
Естественно, не обходил он вниманием и Россию. Причём отзывался о ней весьма неоднозначно. Так, он сравнивал президента Владимира Путина с эльфом Добби из "Гарри Поттера". В то же время газета Independent присвоила Джонсону титул «путинского апологета» за его хвалебные отзывы о российской операции в Сирии и симпатии к русской культуре.
От министра до жертвы системы
Несмотря на местами грубые выражения в адрес Москвы, в России на Бориса Джонсона реагировали спокойно и даже благодушно. Конечно, отечественные чиновники понимали, что подчеркнутое внимание к нашей стране со стороны мэра – это, скорее, попытка повысить активность Европы во внешней политике. Однако пока это не противоречило российским интересам, на эпатаж градоначальника закрывали глаза.
Более того, когда Джонсона, который в 2016 году стал одним из главных агитаторов за Brexit, начали сватать на руководящие государственные посты, Россия восприняла это с осторожным воодушевлением. Эксперты надеялись, что его приход в правительство может помочь оптимизировать взаимодействие Москвы и Лондона.
Но не срослось. Став главой Форин-офиса в июле 2016 года в новом кабинете Терезы Мэй, Джонсон продолжил свои выходки. Вот только между Борисом-мэром и Борисом-министром иностранных дел была уже существенная разница. Первый мог себе позволить достаточно вольно рассуждать о вопросах внешней политики. А вот второй как один из винтиков механизма - госаппарата, стратегия которого предусматривает антироссийскую риторику, объект для критики выбирать уже не мог. Им предсказуемо стала Москва, что было продиктовано сложившимися на тот момент условиями на международной арене.
Ухудшение отношений между двумя странами началось в начале 2000-х, апогеем этого процесса можно считать конфликт, связанный с отравление в столице Соединённого Королевства Александра Литвиненко. Лондон обвинил в произошедшем Москву, выслал часть российских дипломатов и с тех пор не предпринял даже малейших попыток найти точки соприкосновения.
Аналогичная ситуация наблюдается и сегодня. Россию также обвиняют в целенаправленном применении химических веществ – теперь против бывшего шпиона Сергея Скрипаля – и объявляют персонами нон грата российских дипломатических работников. Учитывая градус противостояния, Джонсон как по накатанной дорожке выдает одно антироссийское высказывание за другим. Естественно, в свойственной ему резкой и грубой манере.
Пожалуй, если бы у Москвы и Лондона не было настолько сложного бэкграунда в отношениях, министр иностранных дел Великобритании, как он и обещал, заступив на пост, искал бы пути сближения с Россией. Тогда между странами могло бы возникнуть хотя бы подобие диалога и сотрудничества, но, конечно, о партнёрстве речи бы всё равно не шло. Однако политик оказался заложником системы, поделать с которой он в силу обстоятельств ничего не может.
Так что ответ на вопрос, почему Борис Джонсон – «самый жёсткий критик России», лежит на поверхности: таким его сделали политические реалии британской, и даже шире – западной политической машины, которая способна подмять под себя даже самого благожелательно настроенного чиновника.
Источник:
© Русская Семерка
