Почему приказы об усилении бдительности в 1941 году оказались трагичными для женщин-военнослужащих

Оценка работы советских контрразведывательных органов в Великой Отечественной войне широкими слоями населения существенно разнится, в зависимости от политических взглядов и личного жизненного опыта. Они впадают в крайность, утверждая, что контрразведка занималась почти исключительно выискиванием врагов там, где их нет, больше подвергая несправедливым репрессиям невинных, чем отлавливая реальных шпионов. Которых и вовсе не было. Другая крайность в том, что шпионы были повсюду. Что близко к официальной советской точке зрения, показываемой в книгах и фильмах военного и послевоенного времени. Судя по тому, что показывали и писали народу, количество немецких шпионов было так велико и их отлавливали в таком количестве, что ими можно было укомплектовать несколько дивизий. Истина, как всегда бывает, где-то посредине, но сказать достоверно, к какой из крайностей эта «середина» ближе, — трудно.

Много или мало шпионов и диверсантов немцы к нам засылали — сказать сложно, но работа контрразведчиков не была синекурой. Ордена и медали им давали не только за выслугу лет, а часто и посмертно.

Зная советскую систему и то, что известно про работу контрразведывательных органов, можно сказать с уверенностью: шпионов было гораздо меньше, чем тех, кто с ними боролся. И это, несомненно хорошо и правильно, но лишь с одной стороны. Если от контрразведчиков требуют результат, работой их является выявление шпионов, а таковых к ним немцы не заслали, то в нашей советской действительности это всегда приводило к печальным последствиям. Раз врага нет, а его надо найти, то приходится назначать. И если уж нет настоящих шпионов, то можно выявить хотя бы тех, кто неблагонадежен, не внушает доверия, так сказать, врагов потенциальных. К их числу относились те, кто жил на оккупированной территории, имел там родственников. А если еще и национальность не самая подходящая — вот вам и верный повод для заведения дела.

Так получилось, что наиболее подходящими кандидатурами для пристального внимания Особых отделов оказались женщины, служащие в армии. А их в Красной там было больше, чем в других армиях мира. И служили они не только в тыловых подразделениях, но и на передовой. Собственно, считать санитарок, вытаскивающих на себе раненых с поля боя, под обстрелом, тыловиками как-то язык не поворачивается. Чего, кстати, не было ни в одной армии мира, включая русскую. Если женщины как-то оказывались в гуще сражения, то это было редким исключением. Но, кроме медицинских служб, женщины были задействованы во множестве тыловых подразделений и штабов всех уровней.

Вот некоторые примеры из результатов проверки вольнонаемных лиц в частях и органах тыла 5-й армии от 4 декабря 1941 года. В столовой высшего командного состава выявлена официантка, проживавшая до войны в Белостоке и долгое время находившаяся на оккупированной территории. Собственно, любые органы в начале декабря бы заинтересовало, как эта женщина оказалась под Москвой, если до этого находилась на западе Белоруссии? В другой столовой оказалась официантка, и еще одна женщина на кухне, которые также находились на оккупированной территории. В армейском военторге машинисткой работала полька, у которой не было информации о прошлой жизни. При штабе армии работала переводчица, которая в 1931 году переехала из Польши, муж немец.

По результатам этой проверки, согласно докладной записке Особого отдела 5-й армии от 5 декабря, то есть через день, было «изъято из частей и учреждений 5 армии 25 женщин». Термин «изъято» звучит грозно, но речь идет всё-таки лишь об увольнении. Поскольку далее в документе сказано, что подлежащих увольнению намного больше и Особый отдел продолжит работать в этом направлении. С одной стороны, приведенные выше примеры из документа, коих множество по каждой армии, показывают, что многие женщины в тылу действительно привлекают внимание органов контрразведки вполне заслуженно.

А с другой — большая часть подозрительного поведения объясняется в тех же документах, где в отношении всех этих женщин указано, что они «развращены в половом отношении». И многие примеры, когда на должностях медработников или машинисток вдруг оказываются парикмахеры или актрисы, объясняются желанием командиров пристроить возле себя на «теплое место» женщин, с которыми они состоят в интимных отношениях. И понятно, что в такой ситуации появление в тыловых частях многих представителей женского пола происходит путями, привлекающими внимание контрразведки.

Явление это было массовым во время войны и существовало на всех уровнях. Хотя, конечно, в советское время об этом не писали.

Интересно об этом вспоминает Маршал Советского Союза А. И. Еременко в своей книге «Годы возмездия». При публикации многое вычеркнула цензура, и опубликовали удаленные разделы лишь в 2000 году.

Еременко пишет, что сожительство офицеров имело массовый характер, только по своему штабу он приводит 68 случаев. При этом он обращает внимание, что многие женщины не только проживали вместе с офицерами и генералами, но и присутствовали на оперативных совещаниях и при отдаче приказов. То есть могли быть в курсе всех дел. И информация, к которой они имели доступ, действительно могла иметь огромную ценность для врага. Но, насколько известно, ни одного случая шпионов среди сожительниц высшего командного состава Красной Армии выявлено не было.

Однако в ходе всей войны женский персонал воинских частей, особенно тыловой, находился под пристальным надзором Особых отделов. И если подозрительных лиц выявили быстро, то факты «полового развращения командного состава» были настолько массовыми, что работы особистам хватило на всю войну.