Последние слова Ежова: что сказал «железный нарком» перед казнью

В 1939 году был арестован бывший глава НКВД Николай Ежов. Ведомство ему довелось возглавить в непростое время, но он всё равно до последнего рассчитывал, что будет помилован. Поведение, впрочем, соответствовало ощущениям. В суде ему предоставили последнее слово, но даже в этой речи чувствовалась надежда на благоприятный исход. «Кровавый карлик» уверенно отверг все обвинения в свой адрес и попросил передать кое-что Иосифу Сталину, в чьих руках, собственно, и находилось его будущее.

Как это было

Арестовали Ежова при следующих обстоятельствах. Взятию под стражу предшествовал довольно серьёзный разговор с вождём, при котором также присутствовал секретарь ЦК Георгий Маленков. Его «кровавый карлик» обвинил в попустительстве врагам и белогвардейщине, после чего потребовал созыва Политбюро. В ответ Иосиф Виссарионович отправил Ежова в кабинет Маленкова, куда следом зашёл Лаврентий Берия. Собственно, при выходе из помещения Николая Ивановича и арестовали. А Маленков заверил: «Сын за отца не в ответе». Таким образом он намекнул Ежову, что родственники вне опасности — им за его преступления отвечать не придётся.

Ежова отправили в Сухановскую тюрьму, что свидетельствовало о серьёзности намерений Сталина. Стены этого учреждения редко кто покидал живым.

Борьба за жизнь

Экс-наркома поместили в крохотную одиночную камеру, обстановка которой была довольно аскетичной: табуретка и прикрученные к стене нары. Кроме того, рядом с Ежовым постоянно находился контролёр. В его задачи входило следить за тем, чтобы арестованный не наложил на себя руки. Но заключённый совершать самоубийство и не планировал. Он ещё думал побороться за свою жизнь, а потому написал записку Берии. В письме автор подчёркивал, что по-прежнему предан партии и Сталину. Однако, записка так и осталась без ответа.

В своём последнем слове Ежов попросил не репрессировать родственников, обеспечить достойную старость матери и воспитание дочери, а также гордо отчитался о 14 тысячах «почищенных» им чекистов. Сталину же он попросил передать, что будет умирать с его именем на устах. Процесс же Ежовым был охарактеризован как «стечение обстоятельств».