«Притон всякого сброда»: что не так было с Большим театром во времена СССР

Вожди Советского Союза мечтали, чтобы иностранцы оценивали «красную империю» по её пышному фасаду. Впрочем, как и в случае «потёмкинских деревень», неприглядная правда просвечивала из всех щелей. Гордость Москвы – Большой театр – на закате советской власти превратился в настоящий притон, где собирались криминальные элементы.

Валютные спекулянты

Злую шутку с «Большим» сыграла его популярность. В 1980-х годах у советской интеллигенции хватало «хлеба», а вот «зрелища» были недоступны. Ещё в эпоху застоя вокруг билетов в Большой театр образовалась целая «инфраструктура», благодаря которой кормились десятки посредников и распространителей. Цепочка начиналась со студентов, получавших билеты в льготном порядке, и мелких спекулянтов, выстаивавших очереди в кассах, чтобы купить билет за 30 рублей – и тут же выгодно сбыть перекупщику. Но в основном на чёрный рынок попадали билеты, полученные по брони, которая полагалась сотрудникам Министерства культуры, Совета министров, ЦК КПСС и других ведомств. Чиновники весьма прохладно относились к искусству – и в конечном счете эти билеты оседали в карманах спекулянтов.

«Рядовому» зрителю оставались лишь места на галёрке, что устраивало не всех. Хотя многие готовы были отдать за билет сотни рублей (больше среднемесячной советской зарплаты), приобрести их можно было исключительно за валюту. И продавались они тем, у кого эта валюта была. Сделки с иностранцами совершались в партере, буфете и туалете «Большого». Спекулянты находили подельников среди водителей автобусов «Интуриста» и гидов-переводчиков. Для иностранцев иметь дело с нелегалами было выгодней, чем с «Интуристом». «Официально» билеты в «Большой» продавались за 35 долларов, а с рук их можно было приобрести всего за 10 долларов.

Так сколачивались целые состояния. Например, советским оперативникам запомнился персонаж по кличке Очкодыр, приехавший в столицу из Улан-Удэ. Внешне сибиряк ничем не напоминал ценителя искусства – немытый и нечёсаный, он даже в тёплую погоду ходил в рваной телогрейке и шапке-ушанке. Однако мужчина ворочал такими крупными суммами, что пачки купюр при расчётах отмерял линейкой. Многочисленные административные штрафы при таких оборотах не имели для него значения. Доходы Очкодыра и других крупных игроков билетного «бизнеса» достигали 5 тысяч рублей в день. При этом «профессионалы» стремились единовременно не держать при себе больше 50 долларов, уходя тем самым от уголовного преследования за валютные операции.

Чтобы решить проблему спекуляции билетами, предлагалось даже продавать их в кассах за валюту, а среди советских людей распределять исключительно через предприятия.

Гнездо разврата

Наряду с московскими гостиницами «Националь» и «Метрополь» Театральная площадь манила к себе валютных проституток, маскирующихся под заядлых театралок.

«По утверждению специалистов, это место менее доходно – познакомиться в театре с иностранцами удаётся не всегда. Зато спокойнее: рэкетиры, сутенёры и прочее бандитское отребье практически не беспокоят «любительниц искусства», — писала в 1991 году публицист Лариса Кислинская на страницах журнала «Человек и закон».

На Театральной площади был и «эксклюзив». Видимо в силу ассоциаций с нетрадиционными наклонностями многих деятелей балета, «Большой театр» стал настоящим центром мужской проституции в СССР. Торговать собой для московских парней было рискованным занятием, так как советский уголовный кодекс предусматривал наказание за мужеложство. Но и заработок был приличным – в силу редкости «услуг» богатые иностранцы готовы были платить за них крупные суммы. Сами артисты Большого театра не стеснялись предлагать своё тело во время заграничных гастролей.

Иногда хорошо «зарабатывавшие» гoмocекcуалиcты становились жертвами криминала. Но расследовать преступления против гeeв, как, например, убийство одного из артистов труппы в начале 1990-х, для милиционеров было крайне затруднительно, поскольку советские мужчины нетрадиционной ориентации отличались скрытностью и не спешили давать показания.