Суворов говорил: «Пуля – дура, штык – молодец». Однако слова гениального полководца нельзя воспринимать буквально. Штыковая атака в отличие от ружейного залпа не наносила противнику ощутимого урона и производила скорее психологический эффект.
Не огнем, так штыком
В России штыки были введены в 1702 году, почти одновременно с учреждением гвардии, однако окончательно они утвердились в армии только в 1709 году уже после окончания Полтавской битвы. Соединение штыка с ружьем значительно увеличило наступательную мощь русской пехоты в отличие от многих западноевропейских армий, где штык использовался преимущественно в качестве оборонительного оружия.
Штыковая атака органично вписалась в линейную тактику, которая доминировала в европейских армиях большую часть XVIII столетия. Атаку пехоты начинали оружейные залпы выстроенных в линию солдат, а когда в рядах противника наступало замешательство, приблизившиеся пехотинцы довершали дело применением холодного оружия – штыка, добивая раненых и бегущих вражеских солдат.
Весьма преуспели в тактике штыковых ударов шведские войска. Часто они давали один-единственный залп из всех орудий, после чего следовала стремительная атака холодным оружием – пиками, штыками и шпагами, которая ломала линию противника. Часто таким образом войска Карла XII одерживали победы над превосходящими силами врага, как например, в Нарвской битве с русскими войсками в 1700 году.
Накануне Полтавской битвы (1709) Петр I знал об этом тактическом приеме шведов, а поэтому его задачей во время сражения было как можно дольше оттянуть момент решающего столкновения. Главнокомандующий использовал преимущество русской армии в артиллерии, а после обмена ружейными залпами последовало сближение линий, во время которого поредевшее шведское воинство не выдержало отчаянного рукопашного боя. В Полтавской битве для нанесения решающего штыкового удара Петр впервые использовал солдат второй линии.
Штыковые атаки в первой половине XVIII столетия представляли собой грозное и эффективное оружие. Учитывая, что радиус прицельной стрельбы кремниевых ружей был невелик – не более 200 метров, перезарядка занимала много времени, а пороховые газы закрывали обзор стрелкам, рукопашный бой холодным оружием зачастую мог решить исход битвы. В конечном итоге, если противник не отступает под огнем его приходится колоть штыком.
Устрашающая атака
В 1746 году, опираясь на опыт последних русско-турецких войн, генерал-фельдмаршал Петр Ласси пишет новый пехотный устав, в котором выдвигает требование «чтобы при баталии в развернутых линиях штыки были примкнуты». Это во многом объяснялось необходимостью отражения атак легкой турецкой кавалерии.
Огневая мощь и сомкнутость шеренг по-прежнему остаются основой тактики русских войск в Семилетней войне (1756-1763) – рукопашная служит лишь вспомогательным элементом. Первые баталии послужили поводом к появлению в 1758 году руководства генерал-аншефа Виллима Фермора «Генеральная диспозиции для сражения с неприятелем». В документе предписывалось открывать стрельбу по команде офицеров, и только после сближения с неприятелем продолжать бой на штыках до тех пор, пока он не будет разбит или изгнан с поля сражения.
Некоторые сражения Семилетней войны заставляли русские войска переходить от развертывания в линию к тактике дивизионных колонн из-за тесного поля боя, как это было в сражении под Цорндорфом (1758). Войскам Фермора пришлось применять штыки в основном против прусской конницы, которая обходила и атаковала построения русских войск с флангов.
Опыт Семилетней войны нашел отражение в работе французского полевого маршала де Губера «Общий очерк тактики» (1772), в которой автор предлагал комбинировать использование колонн и линий. Губер оставлял за линией право вести огонь, тогда как перестроение в колонны служило для быстрых маневров войск. Этот так называемый ordre mixte (смешанный порядок) позднее лег в основу построений Великой Армии Наполеона Бонапарта.
Штыковая атака, которая следовала за ружейным огнем, согласно Губеру, должна была быть эффективна при любом построении. Ее основная цель – не столько привести к потерям неприятеля, сколько внести ряды противника сумятицу и поколебать его решимость. Показательно, что данные рапортов времени наполеоновских войн свидетельствуют о том, что большинство ранений было нанесено именно огнестрельным, а не колющим оружием. Рукопашные схватки происходили чаще всего вследствие плохой видимости и не имели решающего влияния на исход битвы.
Русский полководец французского происхождения эпохи наполеоновских войн Александр Ланжерон отмечал, что выражение «в штыки» не следует воспринимать буквально как штыковую атаку одного войска на другое. «Я много воевал и за исключением двух штурмов не видел двух отрядов войск, действительно сражавшихся штыками... обычно один из противников отступает раньше нападения другого», – резюмировал военачальник.
«Исправнее всех»
Изречение Суворова «Пуля — дура, штык — молодец» вовсе не означает пренебрежительного отношения Александра Васильевича к эффективности стрелкового оружия. Более того, практикуя стремительный штыковой удар полководец возлагал надежды на предварительный меткий залп. «Пехотные огни открывают победу», – говорил он.
Правда с метким залпом часто возникали сложности. Из 10 пуль, выпущенных стрелком, все могли пойти в молоко, тогда как гренадер во время рукопашной схватки способен был насадить на штык до 4 врагов. Кроме того, перезарядка ружей в то время было долгой процедурой, а штыком приходилось работать быстро. Александр Васильевич любил повторять: «При всяком случае наивреднее неприятелю страшней ему наш штык, которым наши солдаты исправнее всех в свете работают».
Суворов учитывал несовершенство огнестрельного оружия своего времени, умело взаимодополняя сильные стороны стрельбы и рукопашного боя. Один из участников Итальянского похода Суворова 1798-1799 годов вспоминает в своих мемуарах, как русские егеря, сочетая огонь со штыковым ударом, обращали в бегство наполеоновские войска. «Стрелков французских было более чем втрое против нас», – хвалится он умением русских побеждать превосходящие силы врага.
Французы были поражены мастерством владения штыком русскими солдатами. В Европе стали обучать драться на штыках лишь в 1816 году, и составлена эта система была, по словам австрийского капитана Ренгау, из «весьма искусственных, многосложных и вовсе неуместных телодвижений». Интересно, что и в России искусство штыкового боя закрепилось в уставе только в период царствования Николая I.
Страшнее всего – ожидание
Со временем огнестрельное оружие совершенствовалось, стрельба по неприятелю становилась гораздо кучнее и точнее, однако штык продолжал присутствовать в тактических приемах европейских армий, в первую очередь, российской. Со второй половины XIX века линейное построение все больше вытеснялось рассыпным строем и колоннами.
Эти две столь непохожие схемы успешно дополняли друг друга, так как позволяли действовать более мобильно и результативно. В отличие от линий тактика колонн и рассыпного строя могла использоваться на ограниченном пространстве, например, на пересеченной или в лесистой местности. Обычно часть пехоты высылалась вперед в рассыпном строю, завязывая перестрелку с противником и отвлекая огонь на себя. Следом в дело вступали колонны, основной задачей которых было сближение с врагом посредством штыкового броска.
Войны становились все более маневренными, а ближний бой продолжал оставаться весомым аргументом в достижении победы. По свидетельству очевидцев, в Первую мировую штыковые атаки были массовым явлениям. Один из участников этой войны в книге, изданной в Париже в 1938 году, вспоминал, как в дубовом лесу развернулся штыковой бой, в котором «опьяненные льющейся кровью, с искаженными лицами люди колют и режут друг друга».
Штыковые удары стали практиковать в различной обстановке, например, во время разведки боем. Так, в июне 1916 года 503-й пехотный Чигиринский полк, входивший в состав 126-й пехотной дивизии, в районе украинского села Ковбань осуществлял разведку с целью захвата языка. Под покровом ночи солдаты подошли к деревне и, воспользовавшись неразберихой в рядах противника, перекололи большую часть австро-германского гарнизона, добыв около 40 пленных и множество единиц оружия.
Красная Армия учла опыт Первой мировой и уделяла пристальное внимание технике и тактике штыкового боя. Как писал в начале 1930-х годов начальник учебно-строевого управления РККА Лев Малиновский, до настоящего времени штыковой бой и даже готовность к нему «является решающим и заключительным элементом атаки». Боевой устав пехоты Красной Армии того времени гласил: «Конечная боевая задача пехоты в наступательном бою – разбить противника в рукопашной схватке».
Ход Второй мировой войны показал важность как физической, так и моральной подготовленности красноармейца к рукопашному бою. Зачастую враг отступал, только увидев готовность советских бойцов броситься в штыковую атаку. Потомственный кубанский казак, ветеран Великой Отечественной Георгий Савенков признавался, что самым страшным было ожидание рукопашной схватки.
Можно только представить, какой ужас царил в стане немецких войск, когда они видели, как в их сторону бежит огромная масса красноармейцев с криками «Ура!». По статистике, около 80% штыковых атак было инициировано советскими бойцами и неудивительно, что в подавляющем большинстве из них они одерживали верх.
Источник:
© Русская Семерка
