Самый правдивый советский фильм про тюрьму: на основе каких событий снят «Беспредел»

Очерк публициста «Огонька», известного советского и российского журналиста Леонида Никитинского, на основе которого был создан сценарий фильма «Беспредел» (1989 год), был опубликован в No 32 «Огоньке» за 1988 год. Этот  материал, а впоследствии и кино, буквально взорвали общественное мнение и впервые заставили (пока еще) советских граждан по-другому взглянуть на проблемы МЛС СССР, по сути, касавшиеся, или уже коснувшиеся миллионов жителей Советского Союза.

Бунт в колонии как основа

Очерк Леонида Никитинского в этом августовском номере «Огонька» 1988 года назывался, как и будущий фильм, «Беспредел». Подобного термина в советской публицистике (да и вообще в официальной терминологии того времени) не существовало, да и не могло быть: беспредел, по воровским понятиям – отход от соблюдения воровского кодекса, «косяк», карающийся наказанием вплоть до убийства.

Есть мнение, что автор данного заголовка в «Огоньке» – Валентин Юмашев, тогдашний главред журнала, это он отредактировал название авторского материала. В номере «Огонька» очерк «Беспредел» занимает 3 страницы из 44-х. Смысл описанного в тексте публикации бунта был в том, что администрация латвийской колонии No 7 жестко отплатила за «... извечный спор между сторонниками равенства и элитарности, если хотите, то за урок демократии» (так в тексте Леонида Никитинского).

В процессе подавления бунта в колонии убили (застрелили) трех сидельцев в возрасте от 18 до 21 года (судя по фамилиям (они в очерке названы), все они латыши), еще пятерых ранили, троих «тяжко избили», «да одному майору попало по голове лопатой».

Как все происходило

Никитинский, опросив сидельцев «семерки», рассказал в своем очерке о быте обычной «черной» колонии – МЛС, где правят уголовные авторитеты, а не администрация. Очеркист приводит хронологию событий, предшествующих бунту, и они характеризуют отношения в «черной» зоне, где воры заставляют других работать на себя, и при этом пожаловаться некому – «кума» и его прихлебателей подобный расклад полностью устраивает.

На зону приходят два новых этапа, с Северного Кавказа и Белоруссии, около 400 человек. Новички пытаются сопротивляться устоям, сложившимся в «семерке» – «мужики» вооружаются железными прутьями и цепями, пронесенными из промзоны. Начальник колонии, ее «хозяин», подполковник В. П. Лебедев фактически публично самоустраняется от разрешения насущной проблемы «мужики – воры (блатные и прочие не желающие работать в ИК)»: он обозначает на общем собрании в колонии такой посыл: «ну, вы же – мужики, чего вы, не разберетесь сами, по-мужски?».

«Мужики» в «семерке» после такой речи понимают, что помощи ждать неоткуда, «хозяин» и его подчиненные умыли руки. Действовать придется самим. Схватка работяг с ворами в итоге оказалась кровавой – в ход пошли заточенные металлические штыри, против «мужиков», оттесненных в санчасть, ринулись 200 – 300 блатных и воров, предлагавших «выйти на разбор». Заполыхали помещения 4-го отряда ИК-7, бунтующие осужденные захватили подъехавшую пожарную машину. Толпа разграбила ларек, медсанчасть, склады, освободила сидельцев из ШИЗО и ПКТ...

В это время в зону вошли войска и начали стрелять по бунтующим, что быстро успокоило последних. Как писал Леонид Никитинский, «хозяина» колонии Лебедева после инцидента сразу же сняли с должности, как и ряд других высокопоставленных чинов. Взбунтовавшихся «черных» (более 200 человек) «дернули в рижский СИЗО».

Столь откровенный материал в суперпопулярном в СССР «Огоньке», выходившем многомиллионными тиражами, создал эффект разорвавшейся бомбы – еще никогда в Советском Союзе не затрагивали тему быта заключенных «изнутри» – откровенно, с описанием прежде неизвестной терминологии – «хозяин», «мужики», «беспредел»... Именно после этого текста Леонида Никитинского, считают некоторые современные исследователи криминальной субкультуры, скрытый до сего времени воровской мир и его иерархия стали восприниматься как данность – публикация в советской прессе «оживила» ранее официально не существовавшие понятия, сделала их реальными и осязаемыми.

Поэт о «Беспределе»

Степень потрясения от фильма «Беспредел», снятого в 1989 году режиссером Игорем Гостевым, в обществе была настолько сильной, что в журнале «Советский экран» за 1990 год рецензию на это кино написал один из самых известных поэтов СССР Евгений Евтушенко, который назвал кино «выдающимся по многим причинам». Поэт признался, что пересматривал фильм дважды, и каждый раз плакал, «вздрагивая от страха». Тем не менее, пытаясь возразить по поводу ощущения безысходности, вызываемого «Беспределом», Евтушенко итожил: «... беспредельность духовных возможностей человека [все же в состоянии] нравственно противостоять цинизму «беспредела».