Вторжение монгольских орд в XIII веке принесло не только сокрушительное поражение армиям и разорение городам, но и особую, ужасающую трагедию для женщин покорённых народов. Захватчики рассматривали женщин — от княгинь до крестьянок — не просто как добычу, но как символ абсолютной победы и унижения побеждённых. Ответом на эту угрозу со стороны русских княжеств стала стратегия отчаяния: лучше смерть, чем позор.
Женщины как военный трофей
Монгольская практика массовых изнасилований и увода в плен была системной частью их военной машины. Как отмечает историк Александр Бахтин, покорённые земли Средней Азии и Кавказа были обязаны поставлять ханам знатных женщин. Участь пленниц была чудовищна: знатных девиц забирали в гаремы, остальных обращали в наложницы или рабынь, насилуя прямо в походных колоннах.
10 самых неадекватных зверей на Земле
Армянский историк Киракос Гандзакеци, сам побывавший в плену, оставил леденящие душу описания: «Женщин тут же, в пути, насиловали охранники». Это был не просто грабёж, а целенаправленное разрушение социальных и родственных связей покорённых народов.
Рязанская трагедия
Кульминацией противостояния этой практике на Руси стала судьба рязанской княгини Евпраксии. В 1237 году хан Батый, потребовав у её мужа, князя Фёдора Юрьевича, «изведать на ложе» его жену и других русских женщин, услышал в ответ легендарную фразу, сохранённую летописями: «Не годится христианам водить к нечестивому царю жён своих на блуд. Когда нас одолеешь, тогда и жёнами нашими владеть будешь».
Князь был убит на месте, а Рязань стёрта с лица земли. Узнав о гибели мужа и видя, что враги врываются в город, княгиня Евпраксия, держа на руках малолетнего сына Ивана, поднялась на высокий терем и бросилась с него на камни, предпочтя смерть для себя и ребёнка плену и надругательству. Позже Русская православная церковь причислила её к лику святых, а её поступок стал архетипическим примером выбора, перед которым стояли тысячи женщин.
При взятии монголами Киева знатные женщины погибли, укрываясь от диких орд в церквях: в Десятинной и в соборе Святой Софии. Видя невозможность взять каменные церкви с помощью стенобитных машин, Бату приказал сосредоточить мощь ордынских катапульт на куполах церквей.
Самые страшные лагеря ГУЛАГа: как выживали зэки на Колыме
В конце концов, здания не выдержали и обрушились на головы укрывающихся под их защитой киевлян. Смерть задавленных под обломками могла считаться достаточно лёгкой – озверевшие от крови монголы, ворвавшись в Киев, сажали жителей на кол, забивали им под ногти гвозди, сжигали живьём священников и монахов, а монахинь и женщин насиловали в церквях и на глазах родных.
Из 50 000 киевлян в живых осталось 2 000 человек. Даже спустя шесть лет человеческие кости на пепелище не были похоронены — об этом писал итальянский священник Карпини, который проезжал мимо сожжённого города.
Участь горше смерти
Единственный случай, когда, возможно, в руки монголов попала великая княгиня, произошел при взятии Владимира, однако официальная летопись это отрицает. Когда Бату-хан осадил Владимир, великого князя Юрия Всеволодовича в городе не было – он уехал, чтобы организовать сопротивление монгольским ордам, зато в городе оставалась княгиня Агафья с сыновьями.
Оба княжича погибли от рук ордынцев: один перед осадой, а второй — на стенах города. Когда стало ясно, что город падет, великая княгиня с другими знатными женщинами, священниками и простолюдинами укрылась за стенами Успенского собора, который был сожжён. По летописям, княгиня погибла в огне, но некоторые литературные источники всё же утверждают, что она была пленена и замучена в шатре Батыя до смерти.
Зная о нраве монголов, русские князья делали всё возможное, чтобы их жены, сестры и матери никогда не ведали плена, даже во времена монгольского ига женщин не показывали ханам и баксакам, скрывая их в теремах, при набегах и нашествиях увозили прочь.
Зато для укрепления отношений сами женились на знатных ордынских женщинах: великий князь Юрий Данилович был женат на сестре золотордынского хана Узбека – Агафье, а смоленский князь Феодор Чёрмный был женат на дочери хана Менгри-Тимура, которую в крещении назвали Анной.
