Приказом наркома внутренних дел СССР от 30 июля 1937 года для внесудебного рассмотрения дел были созданы региональные «тройки» НКВД. Приказ наркома Николая Ежова, как это было свойственно тому периоду советского времени, начал реализовываться безотлагательно. Первые приговоры суды-тройки вынесли уже в начале августа. К середине месяца рассмотрение дел было поставлено на поток.
Приговор короткий
Оперативный приказ народного комиссара внутренних дел СССР № 00447 «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов» гласил: «с 5 августа 1937 года во всех республиках, краях и областях начать операцию по репрессированию бывших кулаков, активных антисоветских элементов и уголовников, в Узбекской, Туркменской, Казахской, Таджикской и Киргизской ССР операцию начать с 10 августа с. г., а в Дальневосточном и Красноярском краях и Восточносибирской области с 15 августа с. г.». В документе были установлены квоты: сколько людей репрессировать, сколько расстрелять. Также приказ подразумевал создание новой внесудебной инстанции — судов-«троек». Главной их задачей было ускорение судебного процесса.
Суды-«тройки» наделялись правом приговаривать арестованных лиц к расстрелу, а также заключению в лагеря или тюрьмы на срок от 8 до 10 лет. Состояли они из руководителя управления НКВД СССР по республике, краю или области, секретаря обкома ВКП(б) и местного прокурора. По задумке, наличие партийного секретаря и прокурора при рассмотрении дела должно было стать гарантом того, что вынесенный приговор окажется беспристрастным и справедливым.
Рассмотрение дел было поставлено на поток. Созданные суды поражали своей «производительностью». За день «тройки» выносили от 110 до 120 обвинительных приговоров. Были в этом и свои рекордсмены. Так, «отличился» Западносибирский край в 1938 году, где только за одну ночь было вынесено 1221 обвинительное решение. Абсолютное большинство виновных было приговорено к расстрелу
Рассмотрение каждого дела начиналось с того, что на местах в Управлении внутренних дел составлялась «повестка», которая больше была похожа на альбом. Каждая такая «повестка» содержала имя, отчество, фамилию, год рождения и «преступление» арестованного. Такой альбом и поступал на рассмотрение «тройки».
Внесудебная процедура, которую осуществляли тройки, была максимально упрощена. На процессе не присутствовали адвокаты и даже обвиняемые, прения сторон не проводились. Все сводилось к тому, что секретарь зачитывает обвинительное заключение (бывали случаи, когда обходились и без этого — из-за нехватки времени и большого объема работы), далее члены «тройки» приступают к обсуждению, виновен обвиняемый или нет. Если его признавали виновным (такое случалось чаще всего), то обсуждение переходило на «новый уровень» — теперь требовалось определить, какое конкретно наказание заслужил фигурант дела. Из-за отсутствия разнообразия такое обсуждение обычно тоже не затягивалось. Виновный мог пойти либо по первой категории (расстрел), либо по второй (лагерь). На «все про все» «тройкам» отводилось в среднем от 5 до 10 минут. Приговор приводился в исполнение буквально в тот же день. Обжаловать его не было никакой возможности.
Как говорилось в приказе, приговоры к расстрелу должны были приводиться «с обязательным полным сохранением в тайне времени и места приведения». О дальнейшей судьбе подсудимого родственникам было узнать крайне трудно. Женам, родителям и все остальным, кому было небезразлично будущее виновного, отвечали просто — в тюрьме не значится. Оставалось только надеется, что лет через десять, например, муж-отец-сын перешагнет порог дома. Именно благодаря «тройкам» родилась фраза, ушедшая в народ — «десять лет без права переписки».
Счет на сотни тысяч
Согласно «Справке 1 спецотдела НКВД СССР о количестве арестованных и осужденных за время с 1 октября 1936 г. по 1 ноября 1938 г.», за указанный период в Советском Союзе всего было арестовано 1 565 041 человек. Из них в порядке приказа НКВД № 00447 арестовано около половины — 702 656 человек.
По подсчетам историка Павла Пряникова, процент оправдательных решений, которые принимались «тройками» был ничтожно мал — 0,03%. То есть, в среднем из 10 тысяч осужденных рассчитывать на оправдание могли только 3 человека. Оправдательные решения выносились не столько по причине гуманизма членов «тройки» и вовсе не потому, что местный нарком, партийный секретарь и прокурор посчитали человека невиновным. Истинная причина вынесения таких приговоров кроется в царившей неразберихе.
Бюрократические проволочки и судебные процедуры были сведены к минимуму, но совсем не для того, чтобы предоставить «власть имущим» больше времени на детальную проработку дела. «Тройки» были вынуждены работать в авральном режиме, и это спасало единицы человеческих жизней. Иногда терялись документы, путались фамилии. На исправление ошибок требовалось время, которого у представителей «троек» просто не было. Так дела перенаправлялись в суды, где у подсудимого шансы на оправдание увеличивались в разы. Иного пути не отправиться в лагерь или не быть расстрелянным, у обвиняемых не было. Если к членам «тройки» поступала «повестка», то это означало лишь одно — человек виновен. Дело оставалось за малым — решить, как же его наказать.
Медиация по-советски
Внесудебная система в СССР просуществовало недолго. Уже в начале 1938 года до Иосифа Сталина стала доходить информация, что идея Николая Ежова о быстрой ликвидации преступников путем создания «особых троек» дала сбой и привела масштабному бесчинству. Глава советского государства инициировал проверки по всей стране. Уполномоченные лица разбирались в порученных вопросах тщательно и неторопливо, но уже весной 1938 года начались аресты работников НКВД. Сталин пришел к выводу о необходимости смены структуры и кадрового состава НКВД. По этой причине главой ведомства 25 ноября 1938 года стал Лаврентий Берия, который окончательно и ликвидировал «тройки».
Источник:
© Русская Семерка
