Этот советский летчик в начале осени 1987 года «жестко осадил» пилота норвежских ВВС, вторгшегося в воздушное пространство СССР над Баренцевым морем. Поступок лейтенанта Василия Цымбала, который на своем Су-27 тогда лихо обработал натовского летчика, коллеги называли геройским. Но у начальства ВВС СССР было на этот счет иное мнение.
«Орион» помешал... смотреть «Утреннюю почту»
Свою версию произошедшего «тихим ясным утром» 13 сентября 1987 года под Мурманском поведал однокашник Василия Цымбала по Армавирскому высшему военному авиационному училищу, Заслуженный летчик-испытатель РФ, Герой России Александр Гарнаев.
Василий Цымбал вместе с Александром Гарнаевым и другим однокашником по Армавиру Владимиром Чернявским (он тоже оставил свои воспоминания о том знаменательном дне) в 1987 году служили в 941-м авиаполку в Килпъявре (Мурманская область). Гарнаев говорил, что Цымбал «шалил» еще на Дальнем Востоке, откуда его перевели под Мурманск – за «сдутие» японского вертолета с палубы авианосца. Это случилось во время дежурного патрулирования летчиком-истребителем советских границ, когда чужестранный авианосец попытался «попутать» нейтральные воды со своей территорией.
Цымбал в азарте «постановки на место» иностранного боевого корабля проговорился в открытом эфире, выкрикнув «...ц котенку!». Командованию подобные комментарии не понравились. Пограничные провокации, устраиваемые войсками НАТО, в СССР не афишировались, и Василия Цымбала, который по факту в подобных ситуациях ничего не нарушал и, вообще, должен был открыть огонь на поражение, от греха подальше сплавили на другой конец Союза – под Мурманск.
Но Цымбал, по словам сослуживца Александра Гарнаева, и в составе 941-го авиаполка продолжал во время дежурного патрулирования «креативить»: на седьмое дежурство он пролетел на Су-27 над палубой натовского авианосца и спрыснул ее «керосиновым душем», сбросив на боевой корабль часть топлива своего истребителя.
Гарнаев вспоминал, что в знаменательный день 13 сентября 1987 года время воздушного «общения» Су-27 и натовского «Ориона» совпало с показом «Утренней почты» – воскресной передачи, которую советский зритель очень любил. Летчики исключения не составляли. По словам Гарнаева, Василия Цымбала, мягко говоря, очень расстроило, что нарушитель советской воздушной границы воспрепятствовал телепросмотру. Летчик-истребитель в отместку показал норвежцу «кузькину мать».
Стычка с «Орионом»
История со столкновением Су-27 Василия Цымбала и норвежского летчика, пилотировавшего береговой патрульный самолет Р-3 «Орион», через несколько дней после случившегося была опубликована в старейшем британском авиакосмическом еженедельном журнале «Flight International» (скрины этой публикации, с фотографиями, сделанными с того самого норвежского «Ориона», и сегодня можно найти в интернете; советская пресса по понятным причинам инцидент замолчала).
О подробностях той истории известно со слов однополчанина Василия Цымбала военного летчика Владимира Чернявского. В тот день Чернявский должен был менять Цымбала на дежурстве. Когда Су-27 Василия приземлился после дежурного вылета, итоги его работы собрались оценивать целых две комиссии, прибывшие в полк из штаба армии и из Москвы. Самих же пилотов 941-го полка больше заинтересовал внешний вид Су-27 Цымбала – истребителя со сбитой «пилоткой» радиоантенны и тремя зазубринами на правом киле.
Цымбал поначалу говорил о столкновении с «птичкой». Члены комиссий покивали в знак согласия, но попросили про «птичку» рассказать поподробнее, поскольку та стала причиной международного скандала. Летчик признался: столкнулся с норвежским Р-3 «Орион», вылетев ему на перехват – натовский самолет-разведчик поначалу шел рядом с воздушной государственной границей СССР, а затем на глазах у Цымбала начал сбрасывать гидроаккустические буи, с помощью которых обнаруживаются подводные лодки, вторгся в воздушное пространство СССР.
Обо всем этом Василий Цымбал докладывал по рации. В итоге, по словам Владимира Чернявского, «поступила безадресная команда: «прекратить»», которую услышал советский летчик-истребитель. Из радиопереговоров было неясно, кому она предназначалась, и что в принципе в данной ситуации делать. Чернявский упоминал про два варианта реакции боевого летчика, применяемые в подобных случаях: так называемым спутным следом от Су-27 при вылете на форсаже перед носом противника сбить самолет с курса или же, осуществив тот же самый маневр, слить в сторону неприятеля часть топлива.
Неизвестно, какой из этих вариантов выбрал Цымбал, но в итоге он сманеврировал, и норвежец потерял советский Су-27 из виду. Натовец предпринял попытку увеличения обзора. При развороте Р-3 лопасть винта «Ориона» попала на правый киль Су-27, отлетела от самолета и пробила фюзеляж «сушки». Василий Цымбал на форсаже ушел на свою территорию и больше никаких активных действий в отношении норвежского летчика не совершал. Оба летчика, и Цымбал, и норвежец, приземлились каждый на своем аэродроме, повреждены были только их самолеты.
По словам бывшего заместителя министра гражданской авиации СССР Олега Смирнова, Василий Цымбал поступил тогда как настоящий ас, продемонстрировав высший пилотаж. Но руководство ВВС СССР посчитало иначе, расценив инцидент как превышение полномочий.
Огласку делу придавать не стали, а самого Василия Цымбала, которого натовцы после случая с «Орионом» уже начали «узнавать», командование в очередной раз услало подальше, в Краснодарский край, где он через несколько лет и погиб – на земле. Как утверждается, тому виной был несчастный случай, не имеющий отношения к авиации.
Источник:
© Русская Семерка
