Военная цензура: о чем советские граждане в начале Великой Отечественной даже не подозревали

В начальный период Великой Отечественной войны официальные СМИ (а других в Советском Союзе не было) не сообщали многого из важнейших текущих событий, что могло бы, по мнению властей, подорвать боевой дух советских граждан.

Объявление Германией войны

Так, начало войны было сразу, в выступлении наркома иностранных дел Молотова в полдень 22 июня, представлено как «вероломное, без объявления войны, нападение» врага. То есть факт того, что в 5:30 утра Молотов принял германского посла фон Шуленбурга, зачитавшего ему официальный меморандум Германии об объявлении войны, был советским правительством скрыт.
Эта легенда о том, что война не была объявлена, держалась до конца 50-х гг., когда было признано, что факт официального объявления войны Германией в тот же день имел место. Однако после этого говорилось: да, объявление войны было, но оно последовало уже через полтора часа после нападения. То есть коварный враг не предупредил о своём вторжении.
И лишь в конце 80-х гг., когда были опубликованы беседы журналиста Чуева с самим Молотовым, ещё живым на тот момент, стало известно: Сталин и Молотов, заранее уже зная о предстоящем начале войны, не принимали германского посла, с половины второго ночи добивавшегося аудиенции у Молотова с тем, чтобы вручить ему этот самый меморандум. Они выжидали фактического нападения Германии, и поэтому объявление войны формально произошло уже после фактического начала военных действий.
Разумеется, ничего не говорилось и о содержании германского меморандума, о тех мотивах, даже явно надуманных, которыми нацистское руководство пыталось обосновать перед миром свою агрессию.

Сданные города

Наверное, даже советским гражданам, слушавшим сводки Совинформбюро, было ясно, что не следует всерьёз воспринимать звучавшие там цифры потерь советских и немецких войск. Ежедневно получалось, что немецкая авиация, например, теряла в несколько раз больше самолётов, чем советская. То же – по танкам. Ежедневно на всех направлениях советские войска наносили противнику «тяжёлые потери», а то даже и «поражения». Только вот война почему-то всё дальше и дальше шествовала вглубь территории Советского Союза.
Стилистика этих сообщений понятна и даже в какой-то степени оправданна. Поэтому из смутных географических ориентиров советские граждане пытались понять, где на самом деле ведутся боевые действия. Потому что Совинформбюро очень редко объявляло о вынужденном оставлении даже очень крупных и важных городов. А если всё-таки объявляло, то с очень большим запозданием.
Только в первые два дня войны, когда сообщения назывались сводками Главного командования Красной Армии (Совинформбюро было образовано 24 июня), имелись эпизодические указания на точные географические пункты, где велись бои. Так, в сводке за 22 июня говорилось, что только на двух направлениях противнику удалось добиться незначительного вклинения и занять небольшие приграничные города (были названы Кальвария, Стоянув и Цехановец). Хотя на самом деле в этот же день противник овладел, например, Брестом и Перемышлем.
О сдаче Бреста было сообщено на следующий день, 23 июня. Правда, об обороне Брестской крепости, про которую советскому командованию не было известно, не сообщалось ничего. Но уже с 24 июня даже такие неполные упоминания оставленных городов исчезают из сообщаемых населению сводок. В них начинают фигурировать исключительно «направления». И очень часто направление на конкретный город продолжало называться ещё долго после его сдачи, а иногда и появлялось в них только после этого.
Например, уже 28 июня немецкие войска ворвались в Минск и полностью овладели им. Но ещё 29 июня Совинформбюро сообщило, будто «на минском направлении усилиями наших наземных войск и авиации дальнейшее продвижение прорвавшихся мотомехчастей противника остановлено. Отрезанные нашими войсками от своих баз и пехоты мотомехчасти противника поставлены в исключительно тяжёлое положение». До 3 июля включительно в сводках Совинформбюро продолжали упоминаться «бои на минском направлении», хотя уже появились «направления» на города восточнее Минска – Борисов, Бобруйск. Об оставлении Минска так и не было объявлено напрямую.
То же самое относилось к другому крупному и важному городу, тоже столице союзной республике – Риге, которая была сдана 1 июля. В тот день сообщили только о сдаче Львова в связи с «планомерным отходом» (на самом деле был оставлен накануне). 9 июля немцы овладели важным городом Псков, лежащим на пути к Ленинграду. 12 июля в сводках Советского Информбюро появляется «псковское направление». Уже 16 июля немцы взяли Смоленск. Только 13 августа Совинформбюро признало, что Смоленск пришлось оставить «несколько дней назад».

Масштаб потерь и поражений

Конечно, поскольку фальсифицировались данные о потерях, ничего не сообщалось о реальных размерах поражений советских войск. Резко преуменьшались масштабы катастрофических потерь советской авиации в результате удара врага по аэродромам в первый день войны. Было сообщено, будто за 22-24 июня потеряны лишь «374 самолёта, подбитых, главным образом на аэродромах». На самом деле, как теперь известно, в один день 22 июня было уничтожено на земле и в воздухе не менее 1200 советских самолётов.
Не говорилось о том, что основные силы Западного фронта были окружены и разгромлены в первые две недели войны, что советские войска потеряли только здесь больше 300 тысяч солдат убитыми и пленными, свыше 2000 танков. Зато 13 июля Совинформбюро подвело «итоги первых трёх недель войны». Упомянув, что «фашистская пропаганда» распространяет «фантастические сведения о потерях советских войск» (каковые сведения, как теперь известно, были близки к истине), Совинформбюро сообщило, будто общие потери советских войск убитыми, ранеными и пленными за это время не превысили 250 тысяч человек. Как ныне известно, их было свыше миллиона. Но как раз эту цифру потерь – один миллион – советский официоз назвал для вермахта. На самом деле, общие потери немцев убитыми, ранеными и пленными достигли миллиона только зимой 1941/42 г.

Репрессии против генералов

В начале июля 1941 года были арестованы и 22 июля расстреляны четверо генералов: бывший командующий Западным фронтом Дмитрий Павлов, его начальник штаба Владимир Климовских, бывший начальник связи того же фронта Андрей Григорьев и командующий 4-й армией Западного фронта Александр Коробков. Вначале им инкриминировался «антисоветский заговор», то есть измена Родине.
Однако перед началом трибунала Сталин решил изменить формулировку обвинения. Видимо, побоялся, что известие об «измене Родине» начальниками такого ранга произведёт удручающее впечатление на армию. Генералы были расстреляны «за трусость … и бездействие».
О приговоре было сообщено только начальствующему составу вооружённых сил от командира полка и выше. Широкие слои населения в тот момент ничего об этом не знали.