Советизация Крайнего Севера привела к нарушению традиционного образа жизни аборигенов, что часто приводило к насилию. В период с 1933 по 1934 годы в Остяко-Вогульском национальном округе произошло "контрреволюционное вооруженное выступление против советской власти местных жителей Казымской тундры". Восстание возглавили шаманы хантов, которые руководили мятежниками, ссылаясь на "волю богов".
Предыстория бунта
Бассейн реки Казым, правого притока Оби, с давних времен был местом проживания кочевых хантов-оленеводов. В начале XX века население казымских хантов составляло около трех тысяч человек. Профессор Иннокентий Шухов описывал местных остяков как "трудолюбивый, выносливый, скромный и относительно трезвый" народ, мало подверженный влиянию русской культуры. Кроме хантов, в тундре жили ненцы и коми-зыряне, которые также строили юрты.
В первые годы советской власти жизнь местных жителей мало изменилась, за исключением того, что они теперь сдавали добытую шкуру не купцам, а государству. Однако политика коллективизации затронула и северные окраины. Если в 1920-х годах в местные советы избирались богатые и влиятельные оленеводы, то в 1930-х годах представители "эксплуататорских классов" были лишены избирательных прав. Логика "классовой борьбы" была аналогичной той, что и в русских деревнях, только на Севере осуждались "кулаки и шаманы". В марте 1930 года начала функционировать Казымская культбаза на берегу реки Амни. Ее сотрудники обещали помочь оленеводам в "социалистической реконструкции быта и хозяйства". На практике это означало коллективизацию хозяйств и разрушение столетних традиций.
Недовольство туземцев вызывало принудительное зачисление детей в школу-интернат по закону о всевобуче. Семьи опасались, что после окончания школ дети не захотят жить в юртах и заниматься скотоводством. Осенью 1931 года в интернат свезли полсотни детей.
Но главной причиной восстания, как пишет историк Ольга Ерныхова в книге «Казымский мятеж», стало усиление налогообложения для туземцев. Налоги в виде «твёрдых заданий» оказались нереально высоки. Например, только в оленях «кулацкое хозяйство» обязано было сдать до 50 голов. Кроме того, изымались ягода, дичь, пушнина. Сбор налога производили вооружённые люди. Учитывая, что в 1930-1931 годах оленезаготовки и так превышали естественный прирост стада, многие семьи, отдав оленей, оказались разорены.
В 1931 году остяки провели тайное собрание на реке Вош-юган. На нём выступил Иван Ерныхов, бывший председатель Казымского райтузсовета. Он сообщил о начавшихся притеснениях и предложил хантам протестовать против культбазы. В декабре того же года в Хуллорских юртах 130 человек уже готовы были применить оружие против русских.
Однако восстание перешло в активную фазу лишь в 1933 году, когда 10 семей зажиточных оленеводов, включая Ерныхова, опасаясь арестов, откочевали в район озера Нумто, где жили лесные ненцы. «Там, где поселился русский, остякам не жить», – говорили повстанцы.
Роль шаманов
Советская власть считала ведущей силой восстания «казымское шаманство». Ещё на первом собрании в 1931 году решения были скреплены камланием, во время которого остяки принесли в жертву 15 оленей. Двое шаманов Молдановых, проведя ритуал «поры», заявили, что «бог» приказал народу не повиноваться русским. Дальнейшие решения также принимались путём ритуальных гаданий. Одним из поводов к вооружённому выступлению стал арест опергруппой ОГПУ Павла Тарлина, авторитетнейшего шамана Приказымья.
Кроме того, само озеро Нумто («Небесное озеро»), похожее очертаниями на лежащего человека, было священным местом для хантов. Остров Сумут-Пай на нём считался местом обитания Казымской богини Вут-Ими. Здесь проводились крупнейшие камлания. Организация советскими властями рыбного промысла на озере весной 1933 года возмутила религиозные чувства хантов и стала последней каплей, переполнившей чашу их терпения.
«Война с красными» на озере Нумто
Мятеж начался 9 апреля 1933 года, когда к рыбацкой бригаде госрыбтреста на озере Нумто подошли восемь ненцев. Они потребовали от представителей власти прекратить лов рыбы, а заодно освободить четырёх недавно арестованных остяцких «кулаков и шаманов». В противном случае бунтовщики грозились сжечь Казымскую культбазу. Ненцы и ханты окружили озеро Нумто со всех сторон, чтобы не допускать рыбной ловли. К повстанцам откочевало несколько юртовых объединений. Общее число восставших достигало 300 человек.
На переговоры с туземцами прибыла делегация с культбазы во главе с и.о. заведующего Александром Шершнёвым. Он попытался взять оленеводов «на испуг». Шершнёв изготовил самодельные «гранаты» из редьки и стал угрожать тем, что в тундру прилетят аэропланы. В итоге контакт сорвался.
За излишнюю агрессию Шершнёва лишили партбилета, но последующие делегации также не смогли переубедить бунтовщиков. Кочевники повторяли одни и те же требования: отменить всевобуч, восстановить шаманов в правах и ликвидировать советы.
В декабре 1933 года хантыйские и ненецкие шаманы, проведя совместное камлание на озере Нумто, избрали «старшего всего казымского мира» («лаль ух хо»). Им стал главный шаман Ефим Вандымов. Среди хантов распространилась молва о пароходе с белогвардейцами, который якобы должен был подняться по Оби и смести коммунистов. Вероятно, шаманы выдумали это для поднятия боевого духа повстанцев. В свою очередь, советские власти поняли слух на свой лад – дескать, раз туземцев подначивает какой-то «колчаковский офицер», значит, нечего с ними и церемониться.
Пятую по счёту делегацию, в которую входило пять партийных деятелей, возглавил Пётр Астраханцев, основатель Казымской культбазы. В стойбище «Шесть чумов» «агитбригада» прибыла 3 декабря. От главы тузсовета Прокопия Спиридонова ханты узнали, что «гости» якобы собираются арестовать 18 человек. Повстанцы обратились к шаманам, и те сказали, что русских самих нужно взять в плен. Так мятежники и поступили утром 4 декабря. Они связали членов агитбригады арканами и избили их. Что делать с захваченными, спросили опять же у «богов». Церемонию «пори» провёл шаман Яков Малданов (по другим данным, Вандымов). И здесь неведомые силы посоветовали самоубийственное для хантов решение: принести заложников в жертву. Поводом для расправы стало то, что на священную землю «святого острова» ступила женщина – уполномоченная Уральского обкома Полина Шнейдер.
17 декабря шаманы провели ритуальную казнь заложников. Они привязали пленников за шею верёвками к оленям и погнали животных, в результате чего жертвы задохнулись. По воспоминаниям жены Астраханцева, у трупов были сняты скальпы, а у Шнейдер туземцы вырезали груди.
Теперь у бунтовщиков не оставалось иного выхода, как сопротивляться до конца. Сначала они активно готовились к обороне, но, не дождавшись прихода русских, разъехались по тундре.
Разгром восстания
На культбазе долгое время членов агитбригады считали живыми и планировали уладить конфликт мирным путём. Но власти в Свердловске приняли решение выслать на Север 50 бойцов ОГПУ.
Каратели нагрянули в феврале 1934 года. Как и обещал когда-то Шершнёв, над тундрой кружили самолёты Л-108. С воздуха было хорошо видно стада и чумы кочевников, и чекисты вплоть до марта методично задерживали участников бунта. Эстонский этнолог Арт Леэте пишет о «бомбардировке стойбищ с воздуха».
Сохранились устные предания о том, что при стрельбе с неба погибали невинные люди. Ненец Пяк Вэку, например, рассказывал Ольге Ерныховой, что «солдаты с аэропланов вели пулемётный огонь по детям и подросткам в малицах, думая, видимо, что стреляют по убегающим мятежникам».
Однажды в тундре завязался бой. Перестрелка стоила жизни ханту Григорию Сенгепову и его матери, подносившей патроны. Кочевник убил троих красноармейцев.
Из 88 арестованных 34 человека были отпущены. Ещё троих оправдали на суде, так что приговор услышали 48 человек (в том числе 27 шаманов). Трое арестованных, в том числе Иван Ерныхов, умерли до суда. Поначалу 11 лидеров мятежа, включая Ефима Вандымова и Прокопия Спиридонова, приговорили к смертной казни. Но затем высшую меру им заменили на заключение, как и прочим осуждённым. Есть версия, что большинство участников бунта, непривычное к жизни в четырёх стенах, скончалось в неволе.
Восьмерых жертв восстания с советской стороны торжественно похоронили в Берёзове 4 марта 1934 года. И хотя имена «героически погибших коммунистов» не забывались, о самом восстании туземцев в советское время говорить было не принято. В 1993 году прокуратура Тюменской области отказала в реабилитации 49 участникам Казымских событий.
Источник:
© Русская Семерка
