В архивах сохранилась уникальная серия из около 20 фотографий, сделанных в 1922-1923 годах в Горках. Их автором стала сестра Ленина, Мария Ульянова, которая, по свидетельствам историков, специально освоила фотоискусство для этой цели. В советской историографии этот факт преподносился как «бесценный вклад в лениниану», позволявший увидеть «вождя-человека».
Однако на этих снимках запечатлен не просто человек, а тяжелобольной, парализованный пациент с «безумным взглядом» — таким его запомнил соратник Евгений Преображенский. В 1923 году он писал Бухарину: «Лицо! На его лице как бы сфотографировались и застыли все перенесенные им страдания».
Несостоявшийся портрет
Фотографий, видимо, показалось недостаточно, и в Горки был приглашен художник Юрий Анненков, ранее уже писавший портрет Ленина в 1921 году. Однако на этот раз работа не состоялась.
Сам Анненков в мемуарах утверждал, что запрет исходил от Надежды Крупской: «Крупская запретила рисовать». Художник, описывая Ленина как «полулежащего в шезлонге, укутанного одеялом и смотревшего мимо нас с улыбкой человека, впавшего в детство», вероятно, и сам не стремился запечатлеть вождя в таком состоянии.
Зачем фиксировали слабость вождя
Историки обращают внимание на то, что все происходившее в Горках не могло быть без ведора высшего партийного руководства. Интересную версию выдвигает Эдвард Радзинский: Сталин мог сознательно приказать фиксировать болезненное состояние Ленина, чтобы представить его последние работы плодом слабоумия.
Тогда и последние записки вождя можно было считать плодом слабоумия. Историк Борис Соколов утверждает, что в 1930-х годах Сталин в узком кругу действительно формировал мнение о том, что Ленин был «умственным инвалидом».
Почему Ленин отдал Польше Западную Украину и Западную Белоруссию
Впрочем, возможно, подобной цели у Сталина, по крайней мере, тогда еще не было. Недаром же и сохранить тело Ленина решено было далеко не сразу. Николай Валентинов не зря отмечал: «Мне кажется, что у нашего народа есть гораздо большее, чем у других народов, особое мистическое любопытство, какая-то тяга посмотреть на покойника, на умершего. В особенности если покойник выделяется из общего ранга». Мало того, даже Крупская после прощания с Лениным писала той же дочери Инессы Арманд: «Снимки в гробу вышли хорошие. Я пошлю их тебе». Поэтому, может быть, нет ничего удивительного в том, что больного, но еще живого Ленина фотографировали и даже собирались написать его портрет. Однако не стоит забывать, что рисовать Ленина Крупская Анненкову все же запретила.
