Один из секретов социальной стабильности в Советском Союзе заключался в жёсткой «фильтрации» властями информации, доступной населению. Замалчивались даже природные катаклизмы, которые, казалось бы, не имели отношения к социально-политической повестке дня. Когда летом 1949 года в Таджикистане произошло одно из крупнейших землетрясений в истории СССР, большинство жителей страны об этом не узнало.
«Сошлись два горных хребта»
10 июля 1949 года крупный кишлак Хаит в Таджикской ССР и десятки мелких кишлаков Каратегинской долины исчезли с лица земли. До катастрофы Хаит насчитывал 10 тысяч жителей.
Предвестия трагедии стали проявляться за пару дней до главного толчка. 8 июля долину реки Ясман сотрясли мощные форшоки. «Предупредить» людей пытались и животные. Предчувствуя беду, кошки, собаки и ослы вели себя беспокойно, они метались и кричали. А в областном центре Гарм накануне землетрясения, 9 июля, слышно было, как гудит земля. Несмотря на зловещие признаки, из Хаита уехали лишь немногие. И как оказалось, не зря.
10 июля Каратегинская долина пришла в движение. Эпицентр землетрясения находился на глубине 20 км. По сегодняшним оценкам, магнитуда толчков составляла 7,5, а интенсивность – 10 баллов. Это было равнозначно взрыву водородной бомбы в 40 мегатонн.
Жители Хаита не могли устоять на ногах – им казалось, будто землю «выдернули из-под ног», как ковёр. На дорогах подбрасывало в воздух автомобили – например, пассажиров машины, ехавшей между Хаитом и Сайроной, просто выбросило из кузова.
В кишлаках обрушились здания и пыль заволокла округу. По воспоминаниям свидетелей, стало темно, как ночью. Жертвами первой фазы землетрясения стали сотни человек.
Но самое страшное ждало жителей долины чуть позже. Мощные толчки разрушили гору Чохрак. Грунт был влажным, так как на днях прошёл ливень. Вдобавок вниз хлынула вода из озёр ущелья Оби-Дара-Хауз. Смешение масс воды и горных пород вызвало такое уникальное явление, как «земляная лавина» – его в чистом виде нельзя отнести ни к оползням (состоящим из твёрдого грунта), ни к селям (преимущественно жидким потокам). Высота «волны» составляла 100-150 метров, ширина достигала одного километра. От мощнейшего движения пород поднялся ураганный ветер, которых вырывал деревья с корнями.
«Каменный обвал двигался со скоростью 100-110 км/ч (25-30 м/с), прошёл не менее 7 км, а земляные языки протянулись ещё на 4-5 км в долину Ярхыча, где завалили уже разрушенные остатки кишлаков. Общий объём грязекаменной массы (с лессовыми оплывинами с боковых склонов) оценивается в 400-500 тыс. м3», – пишет доктор геолого-минералогических наук Андрей Никонов.
Общая зона разрушений в районе Хаита составила 500 кв км. Были разрушены 33 населённых пункта, погибло по меньшей мере 25 тысяч человек (по другим оценкам, до 40 тысяч человек). Даже в Гарме частично были разрушены дома, люди спали в палатках. Афтершоки после основного землетрясения ощущались до 14 июля.
Молчание Москвы
Власти СССР всеми силами пытались спасти людей из-под завалов. В горы были отправлены военные 201-й дивизии. В больших масштабах задействовали санитарную авиацию, присланную из РСФСР. Выживших жителей переселили в Вахшскую долину.
Но вся спасательная операция проводилась в обстановке жесточайшей секретности. Правда, в Таджикистане скрывать случившееся было сложно. Толчки магнитудой 6,5 ощущались 10 июля и в столице республики – Сталинабаде (ныне Душанбе). 15 июля газета «Коммунист Таджикистана» дала крайне скупую информацию о двух землетрясениях «в горах». Ни о жертвах, ни о разрушениях не сообщалось.
Подробности происшествия были покрыты военной тайной. В этом убедился местный житель Искандер, который лично побывал на том месте, где стоял Хаит.
«Вечером пришел, а города нет. Только камни и земля. Ничего не узнаю. Река совсем другая течет. Домов нет, нет лошадей, нет яков, деревьев нет. Даже птиц нет!» – рассказывал он.
С Искандера взяли в милиции подписку о неразглашении.
Ни одним словом о катастрофе не обмолвилась центральная пресса. Отчасти это объяснялось тем, что за девять месяцев до Хаитского, произошло катастрофическое Ашхабадское землетрясение. Но главная причина заключалась в другом – 1949 год был годом 70-летнего юбилея Иосифа Сталина и кульминацией «культа личности».
Достаточно открыть московскую прессу за июльские дни 1949 года, чтобы убедиться в существовании жёсткой цензуры в те времена. Полосы газет были заполнены всевозможными «малыми юбилеями» и обращениями «передовиков народного хозяйства» к Сталину. Из Таджикистана допускались только позитивные новости. 15 июля, например, газета «Известия» опубликовала сусальную заметку из Сталинабада под заголовком «В Таджикском университете» – она была посвящена окончанию учебного года.
На фоне «народного счастья под властью товарища Сталина» новость о стихийном бедствии, как сказали бы сегодня, «не вписывалась в формат». Но трагедия не была забыта – в 1970 году в память о землетрясении в Таджикистане был установлен монумент «Скорбящая мать» работы скульптора Кирея Жумазина.
Источник:
© Русская Семерка
