Представление о Северной столице России как о «бандитском Петербурге» возникло не на пустом месте. Криминальная обстановка в городе сильно ухудшилась уже в начале XX века. «Питательную среду» для преступности создавала уличная субкультура питерских хулиганов, которая в разное время носила разные названия.
Шпана питерских окраин
К концу XIX века столица пореформенной Российской империи превратилась в крупный промышленный центр, куда массово переселялись вчерашние крестьяне. И если одни из них становились заводскими рабочими, то другие, не имея постоянных занятий, пополняли ряды люмпенов и алкоголиков. Пока мужчины с окраин заливали жизненные неурядицы «горькой», их дети становились беспризорниками, уходили на свалки и пустыри. Молодёжь из трущоб проводила досуг на улице, естественным образом сбиваясь в шайки. Так родился феномен питерского хулиганства.
Славу главных заправил Петербурга делили «рощинцы» и «гайдовцы». На слуху были также «владимирцы», «песковцы», «колтовские», «ждановские», «дворянские», «железноводские», «емельяновская партия» («пираты») На Васильевском острове околачивались «васинцы», а на Выборгской стороне – «сампсоньевские» и «фризовские». Особенно опасно было ходить по Вознесенскому проспекту, Лиговке и близ Сенной площади.
Типичный образ хулигана, стоящего, засунув руки в карманы, воплотил Владимир Маяковский в фильме «Барышня и хулиган» (1918 год). Питерские хулиганы носили высокие сапоги, кашне, фуражки. По способу заламливания фуражки и цветам аксессуаров банды различались между собой («гайдовцы», например, носили головной убор на правом ухе и синие кашне).
История наименований
В XIX веке необузданных людей и бандитов иногда именовали в России «башибузуками», от названия ополченцев османской армии. Интересно, что в турецких диалектах это слово также приобрело семантику «плохой, неуживчивый человек, бродяга, хулиган». Возможно, в таком значении оно и было позаимствовано русскими солдатами на Балканах в 1877-1878 годах.
Журналисты начала XX века пытались ввести в русский язык слово «апаш». Это название индейцев-апачей, прочитанное на французский манер. Банды молодчиков, подражавших в своём поведении индейцам, наводили в ту пору ужас на жителей Парижа. Апашей считают первой молодёжной субкультурой в Европе. Российских безобразников с ними роднил образ жизин. Свои «апаши» имелись во всех крупных городах России. В прессе тех лет можно встретить упоминания о «московских апашах», «варшавских апашах» и т.д.
Но в итоге за уличными безобразниками закрепилось именно название «хулиган», пришедшее из Англии. Буйная семейка Хулиген (Hooligan) – ирландцы по национальности, герои куплетов, популярных в Лондоне в конце XIX века. Они дали название уличным бандам Hooligan Boys. Слово невероятно быстро прижилось в России. Созвучное с русской бранной лексикой, оно «подменило» отечественную лексему «шалыган», которым прежде называли бездельников и шалопаев. Представляло новизну и само явление. Лев Толстой в 1905 году говорил о «босяках, хулиганах» как о том, чего прежде «не бывало». В 1906 году писатель пророчески заметил: «Наши хулиганы это образчик того, к чему мы идём».
Занятия и повадки
Питерские хулиганы бездельничали и развлекались всеми доступными им способами. За «массовыми безмотивными преступлениями», как описывала их царская полиция, скрывались агрессия и неудовлетворённость жизнью. Для забавы хулиганы мучали животных, били стёкла, мазали петербуржцам ворота дёгтем, ломали и портили всё, до чего могли дотянуться. Тот же Маяковский в стихотворении «Хулиган» (1926 год) описывал мотивы героя так: «Вдрызг фонарь, враги – фонари. Мне темно, так никто не гори».
Хулиганы играли друг с другом на деньги, например, в «орлянку». Победители затем пьянствовали в кабаках.
Нередко питерские банды выясняли отношения между собой, но уже не «чистым» кулачным боем, как в деревне, а с помощью оружия. Случались грандиозные побоища. Проблема встала настолько остро, что насчёт оружия вышло даже постановление градоначальника:
«Ношение в С.-Петербурге и пригородных его участках кинжалов и всяких кастетов и кистеней, а также ножей, известных под названием финских и иных, вне вызываемой потребностями занятий или ремесла необходимости, воспрещается».
Криминализация Петербурга
От хулиганов страдали не только их собратья, но и ни в чём не повинные граждане, которым довелось в вечернее время забрести «не туда».
Как социальное явление хулиганство было не тождественно существующей по сей день статье УК РФ. Выходки питерских «апашей» были совсем не безобидны. Если прохожий отказывался дать встречным удальцам «на водку», дело часто заканчивалось тяжёлым преступлением. Хулиганы запросто могли избить или даже убить прохожего, после чего завладеть его имуществом. Особенно осмелели они в годы Первой русской революции, когда проявилась слабость власти.
«Очень сильно распространено теперь в Петербурге хулиганство, – свидетельствовал 13 ноября 1905 года директор Императорских театров Владимир Теляковский. – Сегодня вечером одного из артистов балета побили ни с того ни с сего 8 хулиганов в то время, как он переходил площадь Мариинского театра от кондитерской Иванова до театра».
Стремительный рост криминала в предреволюционные годы отражает статистика Петербургского окружного суда. Через суд проходили тысячи мелких случаев нарушений общественного порядка и более серьёзные дела. По данным историка Льва Лурье, если в 1900 году слушалось 227 дел об убийствах, то в 1913 году – уже 794. Количество обвиняемых в разбойных нападениях за тот же период выросло с 427 до 1328.
Особенностью хулиганов была их сексуальная «озабоченность». При виде прекрасного пола они хрюкали, мяукали, задирали юбки девушкам, вырывали им ленточки из кос. Росло количество изнасилований: 182 дела в 1900 году против 338 дел в 1913 году. Как происходили нападения, можно понять по картине художника Николая Радлова «Уличная сцена», где двое коренастых хулиганов в подворотне удерживают женщину.
После революции 1905 года многие хулиганы пополнили ряды уже вполне «профессиональных» воров и грабителей. К этому их привела нужда – хозяева заводов составляли «чёрные списки», договорившись не принимать на работу участников революции.
Рождение «гопников»
До Первой мировой войны Петербург стремился к обузданию хулиганства. Например, в 1910 году громкий резонанс вызвало убийство солдата Волкова – по этому делу осудили четверых «железноводских». Но дальнейшие события в России лишь усугубили ситуацию. В годы революции 1917 года и «военного коммунизма» отмечается настоящий разгул хулиганства в Петрограде. Городская атмосфера тех лет реалистично передана в поэме Александра Блока «Двенадцать»:
«Запирайте етажи,
Нынче будут грабежи!
Отмыкайте погреба –
Гуляет нынче голытьба!»
Хулиганы новой эпохи стали носить матроски, брюки-клёш, бушлаты, переняв дресс-код моряков Балтфлота, сыгравших важную роль в Октябрьской революции.
В 1920-х годах вошло в обиход наименование «гопник». Так, по одной из версий, назывался контингент Государственного общежития пролетариата, устроенного в здании гостиницы «Октябрьская» на Лиговском проспекте. Здесь жило около 400 «постояльцев». Вечно пьяные гопники терроризировали окрестности, пользуясь тем, что с 1924 года по советским законам им грозило минимальное наказание – арест на 15 суток.
Апогеем хулиганской «вольницы» эпохи НЭПа стало групповое изнасилование гопниками с Лиговки 20-летней девушки-комсомолки («Чубаровщина»). После этого события большевики всерьёз взялись за искоренение хулиганства в Ленинграде. Однако, как и любое другое негативное социальное явление, оно, разумеется, не было полностью побеждено за все годы советской власти.
Источник:
© Русская Семерка
