15 марта 1917 года император Николай II подписал отречение от престола. Документ, призванный принести мир и спокойствие в стране, на деле принес кровавую гражданскую смуту.
Полковник Романов
Согласно «официальной» версии, распространяемой министрами Временного правительства, отречение происходило так: 28 февраля царь выехал из Ставки Верховного Главнокомандующего, которая находилась в Могилеве, в Царское Село, но был остановлен на пути следования сообщениями о беспорядках в Любани и Тосно. Развернув поезд, государь приказал объехать бунтующий участок через станции Дно и Псков на Царское. Но в Пскове Николаю II передали телеграммы командующих с мольбами об отречении, после чего Царь отрекся, подписав два манифеста – за себя, а потом и за сына. По рассказам двух основных фигурантов Шульгина и Гучкова, они привезли царю манифест отречения, царь отклонил его как «жалкий» и, куда-то выйдя, составил свой собственный вариант, который напечатал собственноручно или надиктовал безвестной машинистке «теми удивительными словами, которые теперь все знают», затем подписал его. Из Пскова царь выехал уже как полковник Романов
Фальшивка?
Версия о том, что документ отречения является фальшивкой, сегодня имеет больше сторонников, чем ряды тех, кто считает его подлинным. Во-первых, подпись в манифесте выполнена карандашом, хотя Николай всегда документы подписывал чернилами. Во-вторых, вызывает подозрение, что текст отречения напечатан на машинке, карандашную подпись довольно легко подделать, если бы текст был написан целиком от руки, претензий было бы на порядок меньше. В-третьих, сам документ напечатан на телеграфных бланках, хотя в царском поезде вполне можно было найти официальные бланки и чернила.
Кто автор?
Уже в наши дни текст документа сравнили с другими официальными документами, при этом были выявлены любопытные факты. Текст манифеста написан теми же словами, что и телеграмма генерала Алексеева, посланная им в Псков на имя Николая II 1 марта. Как известно, генерал Алексеев принимал деятельное участие в заговоре против царя. Очевидцы сохранили и имя авторов документа, как пишет историк С.П. Мельгунов, текст манифеста был составлен в Ставке, по поручению Алексеева, камергером Базили при непосредственном участии самого начальника штаба и Лукомского. Базили был директором политической канцелярии при Верховном Главнокомандующем. Так что рассказы о том, что царь сам составил текст, по всей видимости, не более чем выдумка.
Взгляд царя
Николай II отразил свои переживания по поводу отречения в своем дневнике: «Утром пришел Рузский и прочёл свой длиннейший разговор по аппарату с Родзянко. По его словам, положение в Петрограде таково, что теперь министерство из Думы будто бессильно что-либо сделать, так как с ним борется соц.-дем. партия в лице рабочего комитета. Нужно мое отречение. Рузский передал этот разговор в ставку, а Алексеев всем главнокомандующим. К 2½ ч. пришли ответы от всех. Суть та, что во имя спасения России и удержания армии на фронте в спокойствии нужно решиться на этот шаг. Я согласился. Из Ставки прислали проект манифеста. Вечером из Петрограда прибыли Гучков и Шульгин, с которыми я поговорил и передал им подписанный и переделанный манифест. В час ночи уехал из Пскова с тяжёлым чувством пережитого. Кругом измена, и трусость, и обман!» Впрочем, подлинность дневников Николая II сегодня тоже оспаривается, однако последняя фраза этой записи – безусловное достояние истории.
Позиция Церкви
К удивлению, официальная Церковь к отречению Помазанника Божия отнеслась спокойно. Официальным синодом было выпущено воззвание к чадам Православной церкви, признававшее новую власть. Практически сразу прекратилось молитвенное поминание царской семьи, из молитв были выкинуты слова с упоминанием царя и Царского Дома. В Синод пошли письма от верующих с вопросами, не является ли клятвопреступлением поддержка Церковью новой власти, поскольку Николай II отрекся не добровольно, а фактически был свергнут. Но в революционной смуте ответ на этот вопрос так никто и не получил. Справедливости ради стоит сказать, что новоизбранный патриарх Тихон впоследствии принял решение о повсеместном служении панихид с поминовением Николая II как императора.
Взгляд поэта
Так или иначе отречение состоялось, интереснее всего узнать, что творилось в умах современников. Поэта Александра Блока отречение застало на фронте. Вернувшись в Петроград, переворот он встретил, как «нечто сверхъестественное, восхитительное». Временное правительство организовало Чрезвычайную следственную комиссию, которая должна была произвести следствие по делам бывших царских министров. Блоку было предложено стать литературным редактором комиссии, т.е. литературно выправлять стенографические записи допросов. Итогом этого стала книга Блока «Последние дни императорской власти», так что, по сути, поэт и стал автором официальной версии со всеми ее мифами и штампами.
Взгляд крестьянина
Не менее интересный взгляд можно наблюдать и на другом полюсе. В музее города Тотьмы Вологодской области хранится дневник крестьянина Замараева, который он вел в течение 15 лет. После отречения он сделал следующую запись, по которой мы можем судить какая мощная пропаганда, направленная против царя, велась в русской глубинке: «Романов Николай и его семья низложены, находятся все под арестом и получают все продукты наравне с другими по карточкам. Действительно, они нисколько не заботились о благе своего народа, и терпение народа лопнуло. Они довели свое государство до голоду и темноты. Что делалось у них во дворце. Это ужас и срам! Управлял государством не Николай II, а пьяница Распутин. Сменены и уволены с должностей все князья, в том числе главнокомандующий Николай Николаевич. Везде во всех городах новое управление, старой полиции нет».
Источник:
© Русская Семерка
