Кортик известен прежде всего как обязательный атрибут моряков, однако это оружие получило широкое распространение в пехоте, инженерных частях и нередко выступало как символ государственной власти.
Кортики известны в Западной Европе в качестве грозного абордажного оружия с XVI века, когда в отчаянной схватке на палубе и во внутренних помещениях судна с длинным палашом или шпагой не развернуться.
Это оружие во многом было универсальным и не требовало особого искусства владения. Опять же первые кортики нередко изготавливались из поврежденного оружия, сохранившего эфес и фрагмент клинка. Кортики на заре Нового Времени были весьма внушительной длины: от 60 до 80 см. При этом оружие позволяло наносить как колюще-режущие, так и рубящие удары. Таким описано применение кортиков в романе Р. О. Стивенсона «Остров сокровищ», хотя в период действия художественного произведения кортики не были столь массивным оружием и скорее этот художественный образ собирательный — кортика, абордажной сабли и тесака. В последующем длина оружия постепенно уменьшается, а с исчезновением абордажа становится элементом формы.
В России кортики известны с XVIII века. Другое дело, что абордажные бои и соответственно применение кортиков в русском флоте могло быть в Северной войне, где отмечены четыре боя на воде (из них два на море) когда имели место крупные абордажные схватки. Другое дело, что кортики были у моряков, а ударную силу русских абордажников составляли пехотные части во время движения сидевшие на веслах галер, а в бою использовавшие привычное пехотное вооружение. Поэтому говорить о резне на палубе корабля, где русские моряки в массовом порядке использовали кортики не приходится. В XVIII столетии кортики принимаются и на вооружение русской пехоты. Сначала в 1730 году кортик заменил длинную шпагу у нестроевых, а в 1773 году был принят в качестве холодного оружия унтер-офицеров егерей. В ближнем бою кортик насаживался на ствол штуцера, выполняя таким образом роль клинкового штыка. Продержалось, правда, данное нововведение недолго. Штуцеры же имели, как правило, клинковый штык, но далекий от формы кортика.
Кортик мог выступать в качестве наградного Георгиевского или Анненского оружия. Четвертая степень ордена Св. Анны была исключительно боевой наградой и часто давалась за ранение. Носили ее на эфесе холодного оружия. Более высокой наградой являлось Георгиевское оружие. Оно занимало положение более низкое, чем орден Св. Георгия, тем не менее, вручалось только за военный подвиг.
Традиция награждения Георгиевским оружием восходит к русско-шведской войне 1788-1790 годов. Хотя оружие и называлось «золотым», реально позолоченным был эфес. Примечательно, что награжденный сам заказывал себе кортик (впрочем как и любое другое Георгиевское оружие) за собственный счет, получая при награждении лишь соответствующий документ.
По желанию награжденного он мог получить георгиевский кортик своего предка (если он был таковым уже награжден). Были случаи, когда офицеры корабля преподносили награжденному сослуживцу или командиру в знак особого уважения заказанный на общие средства георгиевский кортик.
Среди сохранившихся в музейных коллекциях георгиевских кортиков хранится наградное оружие вице-адмирала Кербера, отмеченного георгиевским оружием за кампанию 1914 года. В период Русско-японской войны он был старшим офицером крейсера «Богатырь», а затем на флагманской «России». Эти корабли входили в состав Владивостокского отряда крейсеров, более известного как «эскадра невидимка». В годы Первой мировой — Кербер был начальником штаба командующего силами Балтийского флота,. Умер Кербер в 1919 году в Лондоне. В наши дни его георгиевский кортик экспонируется в Центральном музее Вооруженных Сил в Москве.
В Петровскую эпоху на кортик, по Регламенту, члены Синода присягали, как и все чиновники, на верность царю и обязывались «в мирские дела и обряды не входить ни для чего». За всем этим незримо стояла не забытая опасность гордыни патриарха Никона и политической борьбы между светской и духовной властью. Известно, что как раз при помощи кортика Петр I закрыл вопрос об избрании нового патриарха, когда в ответ на недовольный ропот духовенства царь обнажил кортик и вонзил его в стол со словами: «А противомыслящим вот булатный патриарх».
Заимствование того или иного образца вооружения в мировой практике - вещь частая и распространенная. Это во многом касалось и кортиков. Интересно, что русский кортик был заимствован немцами в 1902 году, когда кайзер Вильгельм II, обходя строй русских моряков крейсера «Варяг», был восхищен внешним видом оружия и приказал подобный образец ввести и для Флота Открытого моря. Еще раньше — в 1880-е годы русский кортик был заимствован и будущим противником России — Японией, где он был стилизован под миниатюрный самурайский меч.
Источник:
© Русская Семерка
