Осенью 1944 года война Красной Армии с вермахтом переросла в освободительный поход по Европе. Для миллионов советских солдат и офицеров, впервые в жизни покинувших родину, это стало не просто военной операцией, а потрясением основ. За руинами и пеплом они увидели иной мир — со странными обычаями, пугающей свободой нравов и уровнем быта, о котором в СССР можно было только мечтать. Их письма и дневники — это уникальная хроника встречи двух цивилизаций.
«Я никогда и во сне не видал…»
Улицы Бухареста, еще не знавшего близких боёв, ошеломили подполковника авиации Фёдора Смольникова: «бурлящие», с разодетой публикой, первоклассными ресторанами. Для большинства красноармейцев всё было в диковинку. «Я никогда и во сне не видал тех мест, откуда пишу. Все ново: и люди, и земля, и обычаи, и сам запах чужого края», — признавался из Польши гвардии старшина В. Сырцылин.
Но удивление часто смешивалось с критикой. Военврач А. Шевелев назвал Румынию «блестящим мыльным пузырём» — помпезность снаружи и «бескультурье» внутри. Его, как и поэта Бориса Слуцкого, шокировали гигиенические привычки: отсутствие общественных бань, грязная вода в тазах для умывания, немытые парикмахерские кисточки.
«О таком и не мечтали»
Гораздо сильнее было потрясение от уровня жизни. Даже в глухой румынской провинции офицер А. Лебединцев отмечал бытовые удобства, несравнимые с советской глубинкой. Солдат поражало всё: деревянная мебель в крестьянских домах, черепичные крыши, кафель в деревенских туалетах, нумерованные деревья вдоль идеальных автобанов без телеграфных столбов.
Черное море: почему оно считается самым плохим в мире
Многие предметы обихода были в СССР или неизвестны, или дефицитны. Фронтовики массово везли домой в качестве трофеев и подарков немецкое дамское бельё «разнообразнейших форм и цветов», зубную пасту с ароматами (в Союзе пользовались порошком или углём), солнцезащитные очки, увиденные на будапештских модницах. Обнаруженные в австрийском доме стеклянные банки для консервации с резиновыми прокладками вызывали у Лебединцева восторг: «Их можно использовать неограниченное количество раз! А у нас овощи продавались из бочек».
Особое восхищение вызывала Чехословакия, встретившая освободителей наиболее радушно. Бойцы отмечали идеальные улицы, черепичные коттеджи, развитые коммуникации, удобные сидячие вагоны и даже карандаши марки «Koh-i-Noor».
Другие нравы
Непривычными для советских граждан были нравы жителей Западной Европы. Фронтовик Д. А. Кузнецов в письме другу назвал странным обычай поляков-мужчин целовать женщине руку. Генерал-майор Петр Печерица вспоминал в связи с этим забавный случай. Во время одного из приемов, на котором присутствовали англичане и американцы, иностранные дамы подавали нашим военачальникам руку для поцелуя, а они, следуя своим традициям, только «ручкались».
«И у меня так получилось: мне для поцелуя, а я вниз тяну, – делился воспоминанием Печерица. – И смех и грех!!! Смотрел и думал – я бы даже нашим труженицам тыла не целовал бы, а крепко пожал бы руку за все их хорошие дела».
По словам многих ветеранов, в немецких жилищах все было пропитано духом мещанства, о чем свидетельствовали изысканные вазочки, кружевные тюли и скатерти, что вызывало у советских бойцов брезгливость и презрение. Особенно бросалось в глаза наличие во многих домах коллекций порнографических карточек. Воспитанных в пуританском обществе советских солдат это шокировало.
Недоумение у наших бойцов вызывало и раскрепощенное поведение европейских дам. К примеру, венгерская девушка перед вступлением в брак с согласия родителей могла иметь интимную связь со многими мужчинами, для того, чтобы набраться опыта. «У нас кошку в завязанном мешке не покупают», – заявляли на это венгры.
В румынской Констанце красноармейцы впервые узнали, что такое бордели и свободная любовь. У них в голове не укладывалось, как в цивилизованной Европе можно было купить человека, пусть и на время.
В подавляющем числе советские бойцы не прибегали к услугам проституток, не только по соображениям морали, но и из-за гигиенических причин, боясь подцепить какую-нибудь заразу.
