Что должны были кричать немцы при сдаче в плен красноармейцам

Классик пропаганды Йозеф Геббельс прекрасно понимал, что войны выигрываются не только силой оружия. Противника можно и нужно убеждать, привлекать, подкупать и обманывать. Поэтому на Советский Союз сбрасывались не только тонны бомб, но и тонны листовок, обещавших лучшую жизнь в составе Третьего рейха. Гораздо меньше известно об ответной пропаганде, которая велась со стороны СССР. И несмотря на трудные времена, советское правительство выделяло на это немалые деньги.

Пропуск в плен

Первый год войны был самым тяжелым для СССР — думали в основном о том, как отстоять Москву и сохранить промышленность, а потому было не до пропаганды. Но победа под Москвой и контрнаступление зимой 1941—1942 гг. зарядили советских граждан оптимизмом (как оказалось, несколько преждевременным). Именно тогда и появились первые советские листовки.

Это был классический информационный плакат с фотографиями подбитой немецкой техники, увязшей в снегу, и рассказом о разгроме под Москвой. Большинство солдат и младших офицеров вермахта имели слабое представление об итогах этого сражения. Немецкий генералитет преподносил поражение как временную заминку и вынужденное отступление для перегруппировки сил, о реальных масштабах потерь знали немногие. На оборотной стороне листовки был пропуск в плен. Немецким воинам гарантировалась жизнь, если они сдадутся без оружия и выкрикивая слова: «Прощай, Москва! Долой Гитлера!».

В дальнейшем аналогичные листовки появлялись регулярно, с каждой новой победой — как нашей, так и союзников. Также немцам постоянно грозили Вторым фронтом, представляя таковым то африканский театр боевых действий, то операцию по высадке войск союзников на Сицилии.

Генералы не умирают — они сдаются в плен!

Предпринимались попытки не только убедить фашистов в безнадежности войны, но и воздействовать на них психологически. В 1942 году появилось множество листовок с рассказами о несправедливости захватнической войны и зверствах, что творят немецкие солдаты по отношению к мирному населению СССР. Но такой подход оказался наименее действенным.

Вот как писала об этом газета «Правда» со слов одного из своих военных корреспондентов: «Это была одна из наших первых листовок, в ней чувствовалась наивность человека, разбуженного среди ночи бомбами. В листовке было сказано, что немцы напали на нас и ведут несправедливую войну. Немец прочитал и пожал плечами: "Меня это не интересует". Его не интересовал вопрос о справедливости: он шел за украинским салом».

Поэтому в последующих агитационно-пропагандистских материалах решено было давить на другие места. В листовках воюющим немцам рассказывали о том, как с их женами и девушками на родине развлекаются солдаты СС, что генералы и старшие офицеры вермахта предпочитают сдаваться в плен вместо гибели за Гитлера, что итальянцы, венгры и румыны демобилизуются с фронта. Предлагалось сдаться в плен, где гарантированы еда, хорошие условия содержания, относительная свобода и даже возможность знакомиться с прекрасными советскими девушками.

Добрым словом и пистолетом

Конечно, в СССР не строили иллюзий по поводу того, что листовками и другими средствами пропаганды можно решить исход войны. М. Бурцев в своем романе «Прозрение» приводит слова генерал-полковника А. С. Щербакова, возглавлявшего во время войны Совинформбюро и занимавшегося в том числе и вопросами пропаганды: «Доказывать им [солдатам и офицерам вермахта], что они поступают плохо, как это нередко делается в нашей пропаганде, — напрасный труд. Немного среди них тех, кто понимает, что они творят преступления. Лучшее средство убеждения гитлеровцев — сокрушительные удары Красной Армии».