«Главный знак беды»: почему жители СССР боялись трансляции балета «Лебединое озеро»

Все жители СССР знали, что если по телевизору внепланово транслируют «Лебединое озеро», значит, в стране случилось что-то экстраординарное. Обычно это была смерть очередного генсека. Эту странную традицию прекрасно описала в своей автобиографической книге главная прима советского и российского балета Майя Плисецкая.

Страна ценителей балета

Если бы иностранные исследователи могли наблюдать жизнь в Советском Союзе во всей ее полноте, они наверняка бы сделали вывод, что в этой стране обосновалась самая большая армия поклонников балета, а ее любимой постановкой является «Лебединое озеро». Сама Майя Плисецкая исполняла свои партии в этой великолепной сказке свыше 800 раз!
Великая балерина вспоминала, как правительство СССР превратило чудное произведение на музыку Чайковского в «обязаловку». На «Лебединое озеро» водили все иностранные делегации. Во времена Брежнева каждую сопровождал сам «дорогой Леонид Ильич». Однажды генсек даже пожаловался Плисецкой, что при воспоминании об очередном просмотре «Озера» у него тошнота к горлу подкатывает.
Многие иностранные гости испытывали схожие чувства. Американский дипломат Ллевел Томпсон за 6 лет пребывания в Союзе смотрел эту постановку 132 раза. А вот Фидель Кастро был так впечатлен вдохновенным танцем красавиц-балерин, что лично взошел на сцену и преподнес приме огромный букет роз.
Простые советские граждане его восторгов не разделяли. Они точно знали, что «Лебединое» — лишь красивая ширма для серьезный политических пертурбаций, происходящих в стране. В случае смерти очередного руководителя в государстве начиналась борьба за власть. Правительство не хотело, чтобы народ мог как-то в этом участвовать. Вот и включали в нужный момент по телевизору «Лебединое озеро».
Пока в стране все было более-менее стабильно, трансляция балета превратилась во что-то вроде поминальной песни. Им «отмечали» уход Брежнева, Андропова, Черненко. Новое звучание балет получил в 1991-ом.

«Озеро» и Августовский путч

О тех событиях вспоминал Леонид Кравченко, в прошлом глава Гостелерадио. Днем 19 августа начальник дирекции телепрограмм Виктор Осколков получил приказ втиснуть в дневную программу «Лебединое озеро». В это время события в Москве как раз накалялись.
В столице было объявлено чрезвычайное положение, прекращен выпуск самых популярных печатных изданий, запрещены любые митинги. Правительство постаралось максимально оградить граждан из других регионов от событий тех августовских дней, поэтому по телевизору транслировали только пресловутое «Лебединое озеро».
Таким образом народу перекрыли информационный кислород, боясь массовых волнений во всей стране. Лишь спустя несколько дней широкие массы узнали о путче. Весть произвела шокирующее действие. Впервые «поминальная песня» стала информационными шторами народа от самой настоящей попытки государственного переворота. Прекрасные лебеди танцевали на голубых экранах целых 3 дня.

Почему именно «Лебединое»?

Выбор репертуара для массовых просмотров в судьбоносные для страны моменты пал на «Лебединое озеро» не случайно. Этот балет был действительно популярен в Союзе.
Прекрасная сказка о любви принца и девушки, обращенной в лебедя, оказывала на измученных серой советской действительностью граждан гипнотическое воздействие. Она уносила от бытовых проблем и нищеты в какие-то далекие волшебные дали. Полностью отрывала от действительности.
Этот эффект и использовало правительство, чтобы потихоньку — вдали от миллионов глаз — повернуть руль управления страной в нужную сторону. В прежние годы могла сыграть роль и история создания балета. Чайковский дописал его на поминальную неделю после Пасхи. В какой-то мере «Лебединое озеро» ассоциировалось с поминовением усопших, поэтому его показывали в дни смерти вождей.
Интересно, что первые постановки «Озера» 140 лет назад были провальными. Люди не шли на балет, очевидно, воспринимая его сюжет как слишком слащавый и сказочный. Потребовалось пережить Октябрьскую революцию и вкусить жизни в «самой лучшей стране», чтобы очаровательные лебеди нашли своего зрителя, жаждущего той самой сказки.