Восстание Пугачева, произошедшее в 1773-1775 годах, как только не называли: и Пугачевским бунтом, и просто Пугачевщиной, и более уважительно - Крестьянской войной под предводительством Емельяна Пугачева.
В разное время оценки этого события и отношение к нему официальной историографии были очень разными. Но одно было очевидно всегда: эти народные волнения стали одним из самых серьезных испытаний для правящего дома в период царствования Екатерины II. Неслучайно для подавления восстания был призван не кто иной, как уже прославленный в ту пору на всю Европу полководец Александр Суворов.
Конец Пугачевщины
К лету 1774 года восстание охватило степи Заволжья, Урал, Прикамье, Башкирию. Войска бунтовщиков приближались вплотную к Московской губернии, где царила настоящая паника. Взятие каждого населенного пункта сопровождалось казнями, иногда совершенно зверскими, грабежами и разнообразными бесчинствами.
Однако дни восстания были к тому времени уже сочтены. Последнее крупное сражение армии Пугачева с правительственными войсками, которыми командовал тогда Иван Михельсон, произошло 25 августа. Пугачев был разбит, часть его войска бежала. Сам он с немногими сохранившими присутствие духа казаками сумел переправиться за Волгу. Он надеялся уйти в степи и вновь собрать армию для сопротивления правительству. Однако его сподвижники (в том числе Чумаков и Творогов), поняв обреченность пугачевского предприятия, уже давно сговорились при первой же возможности пленить самозванца и передать его властям, надеясь таким образом получить помилование. Намерение свое они осуществили 8 сентября у реки Большой Узень.
Участие Суворова
В марте 1774 года в письме генералу А.И. Бибикову, главнокомандующему правительственными войсками, направленными на подавление восстания, Екатерина II указывала: «…Отправлен будет к вам немедленно генерал-поручик Суворов … употреблять как того, так и другого можете там, где вы, по соображению обстоятельств и по усмотрению пользы, заблагорассудите». Суворова рекомендовал императрице и канцлер Н.И. Панин, он ссылался на мнение князя Николая Репнина, что «Суворов для употребления против Пугачева более всех годен». Но генерал-фельдмаршал Петр Румянцев удерживал Суворова при себе, поскольку продолжалась война с Турцией. Выдвинуться против Пугачева Суворов смог лишь после своей победы при Козлуджи. Кроме того, Екатерина II скрывала истинные масштабы бунта, не желая скорым отъездом Суворова из действующей армии дать понять Турции и другим врагам России, насколько серьезно положение внутри страны.
Турки были разбиты при Козлуджи в июне 1774 года. Суворов ненадолго заехал в Москву, чтобы навестить семью, и тут же отбыл усмирять бунт. Главнокомандующим правительственными войсками в то время, после скоропостижной смерти Бибикова, был назначен граф Панин.
24 августа Суворов прибыл в село Ухолово (между Шацком и Переяславлем-Рязанским), где представился начальству. В тот же день с 50 казаками он направился в Саратов. Пока он ехал по разоренному, волнуемому мятежом краю, ему приходилось вступать в стычки с многочисленными шайками. Несколько раз Суворову даже пришлось назвать себя Пугачевым, о чем впоследствии он не жалел и говорил, что ему не стыдно, так как сделал он это из-за «опасности бесчеловечной и бесчестной смерти».
В Саратове Александр Васильевич получил известие, что Пугачев разбит Михельсоном и скрывается где-то за Волгой. Он двинулся дальше, до Царицина. 2 сентября Суворов выступил из Царицына во главе 200 казаков, 300 пехотинцев, посаженных на коней, и двух эскадронов кавалерии. Дорог не было, шли, ориентируясь по солнцу.
12 сентября, дойдя до реки Малый Узень, Суворов узнал, что Пугачев пленен своими же сподвижниками. Он устремился к Яицку, куда прибыл 16 сентября. Но Пугачев уже находился в руках у коменданта Яицка Симонова. На сей раз усилия прославленного военачальника были напрасными. Он успел только к шапочному разбору. Хотя в походе в очередной раз продемонстрировал свой фирменный полководческий стиль - быстроту, энергию, натиск: за девять суток по степи были пройдены 600 верст!
Конвоирование Пугачева
Суворову только и оставалось, что доставить плененного Пугачева в Москву. К этой задаче будущий генералиссимус подошел также со всей ответственностью. Два дня он провел в Яицке, ожидая, пока соорудят крепкую клетку на колесах.
Как только это средство передвижения для Пугачева было готово, Суворов двинулся в путь, сопровождаемый отрядом в 500 человек. Он не отходил от клетки. По ночам, по распоряжению Суворова, вокруг нее зажигали факелы. Эти меры предосторожности были не лишними: на отряд, конвоировавший Пугачева, несколько раз нападали кочевники и разбойные отряды. Один из адъютантов Суворова в этих схватках был ранен, другой – убит. Наверное, Суворов вздохнул свободно лишь тогда, когда 1 октября в Симбирске передал предводителя бунтовщиков с рук на руки Панину.
Уничтожение последних очагов мятежа
После пленения Пугачева, когда речь зашла о наградах особо отличившихся военачальников, Екатерина не пожелала отметить Суворова, сказав, что его роль в подавлении восстания не больше, чем у ее комнатной собачки Томаса.
Разумеется, это насмешливое замечание было отчасти справедливым, миссия Суворова свелась лишь к конвоированию самозванца. Однако императрица не пожелала, видимо, принять во внимание тот факт, что с поимкой Пугачева восстание не завершилось. Усмирение мятежников продолжилось. Суворов энергично добивал остатки пугачевских отрядов и боролся с башкирской смутой.
Вскоре в разоренных бунтом губерниях начался голод. Панин и Суворов сделали все, чтобы улучшить ситуацию: были организованы провиантские магазины, а торговцев, повышавших цены на хлеб, объявляли мародерами и наказывали по законам военного времени, вплоть до смертной казни. Если бы не эта деятельность Суворова и Панина, вряд ли пугачевщина была бы искоренена окончательно.
Источник:
© Русская Семерка
