Какую страшную просьбу Ленина обещал выполнить Сталин

Многие историки до сих пор спорят о характере и причинах болезни Владимира Ленина, которая привела к смерти вождя. Как бы то ни было, какое-то время Ильич прекрасно осознавал своё положение и даже перспективы. В противном случае он не попросил бы Сталина об одной тайной услуге.

«Это первый звонок»

Как утверждают авторы сборника «Болезнь и смерть Ленина и Сталина» Александр Мясников и Юрий Лопухин, первые симптомы загадочной болезни появились у вождя ещё в середине 1921 года. Ленина беспокоили головные боли, головокружения, частые потери сознания и бессонница. Сперва врачи связывали эти проявления с переутомлением. Однако Владимиру Ильичу отдыхать было некогда. А если и выпадала такая возможность, то никакого улучшения отдых не приносил. Мало того, как утверждал профессор Даркшевич, Ленин начал страдать «рядом навязчивостей», которые пугали не только близких, но и его самого. И это неудивительно, так как Ильич интеллект не утратил: он отлично понимал, что тяжело болен.

26 мая 1922 года, если верить Эдварду Радзинскому, автору издания «Сталин. Жизнь и смерть», у Ленина появилась слабость в правой руке и в правой ноге, а также наблюдалось расстройство речи. Вождь вспоминал, что в тот момент он не мог ни говорить, ни писать. Подобные приступы мучили Ленина с завидной регулярностью. Не исчезли никуда и головные боли. Примечательно, что все эти симптомы появлялись внезапно и проходили практически бесследно. Тем не менее Ленин ни на что не надеялся с самого начала болезни. Ещё по поводу своих «дебютных» обмороков он сказал Семашко: «Это первый звонок».

Слово Сталина

В общем, нетрудно представить, в каком угнетённом состоянии находился Владимир Ильич к концу мая 1922 года. Именно тогда Ленин задумал план, в осуществлении которого ему и должен был помочь Иосиф Сталин. Автор книги «Вожди в законе» Юрий Фельштинский, со ссылкой на свидетельства секретаря Ленина Фотиевой, пишет о том, в тот год вождь чувствовал себя очень плохо: его терзали головные боли, а также тот факт, что он больше не мог работать. Фотиева утверждала, что в конце концов Владимир Ильич взял со Сталина слово, что тот достанет ему цианистого калия. Примечательно, что Ленин попросил Сталина не говорить ничего Надежде Крупской. Иосиф Виссарионович согласился.

При этом разговоре присутствовала и Мария Ильинична Ульянова. Она вспоминала, что, выйдя из комнаты, Сталин засомневался. Евгений Гусляров, автор книги «Ленин в жизни», пишет, что Сталин тогда сказал: «Я обещал, чтобы его успокоить». Однако он тут же пожалел о данном слове: Ленин мог решить, что согласие Иосифа Виссарионовича могло означать безнадёжность его положения. Ульянова и Сталин сговорились, что в следующий приезд последний заверит Ильича в том, что его недуг излечим. Так и сделали. Кроме вышеуказанного, Сталин попросил Ленина подождать с ядом.

Краткая ремиссия и конфликт со Сталиным

Удивительно, но уже в июне 1922 года, как сообщает издание «С Лениным вместе: воспоминания, документы», Ленину действительно стало лучше. Вождь начал пользоваться некогда парализованной правой рукой, речь восстановилась, он снова взялся за чтение. Кроме прочего, Ильича интересовала собственная болезнь, поэтому он позаимствовал медицинскую литературу у своего младшего брата. Время от времени у Ленина случались приступы, но они становились всё более редкими и краткосрочными. Вскоре вождь снова принялся за работу, стал участвовать в заседаниях, выступать с докладами. Словом, вёл привычный образ жизни. Так продолжалось до декабря.

В декабре приступы вернулись с новой силой, и пленум ЦК постановил доверить Сталину контроль за соблюдением режима дня, рекомендованного Ленину врачами. Именно в этот период, как утверждает Владимир Поцелуев, автор книги «Великий Ленин. "Вечно живой"», Владимир Ильич изменил своё отношение к Сталину, которому ещё недавно так доверял, что просил раздобыть яд. Доктора разрешали Ленину диктовать короткие письма. Одно из них гласит: «Сталин... становится нетерпимым в должности генсека. Поэтому я предлагаю товарищам обдумать способ перемещения Сталина с этого места». Причиной столь резкого высказывания был тот факт, что Иосиф Виссарионович обругал по телефону Надежду Крупскую.