В Советском Союзе существовали различные субкультуры, основанные на увлечении молодёжи западным образом жизни и рок-музыкой. Однако само явление субкультур зародились гораздо раньше. Ещё в конце XIX века на бульварах царской России можно было увидеть так называемых клёшников – особым образом одетых моряков.
Матросская мода
Примерно с 1880-х годов в Санкт-Петербурге и других портовых городах стали появляться причудливо выглядящие матросы. В первую очередь их отличали расклёшенные форменные брюки. Название «клёш» происходит от французского слова cloche – «колокол». Широкие раструбы на концах штанин моряки оправдывали необходимостью быстро снять брюки при падении в воду. Но вот перламутровые пуговицы, которые нашивались на брюки, не несли никаких практических функций. Матросские тельняшки клёшников имели разрыв на груди, порой «до пупа». Это позволяло морякам демонстрировать свои татуировки. Предположительно, моду на наколки нижние чины императорского флота подхватили во второй половине XIX века в портах Восточной Азии.
Вероятно, небрежная одежда и грубый стиль поведения клёшников были реакцией на чрезмерную строгость флотских порядков в России. Кроме того, как отмечает историк Алексей Бочаров, до революции моряки часто соприкасались с уголовным миром Российской империи и многое переняли у преступников, в частности, блатной жаргон. Объяснить это нетрудно: в портах матросы и бандиты посещали одни и те же злачные места.
Особую роль клёшники сыграли в революционных событиях 1917-1918 годов. Моряки Балтийского флота входили в состав Петросовета, а Учредительное собрание было разогнано отрядом матроса Павла Дыбенко.
Для писателя Ивана Бунина образ моряка в штанах «с огромными раструбами», крепко сжавшего зубы и «играющего желваками челюстей», стал одним из самых ярких впечатлений эпохи Гражданской войны и «военного коммунизма». Матросы в то время не церемонились с остальными гражданами.
«Их особенно много вокруг Крепости и около Английской набережной, где они захватили весь квартал, выселив из него жителей», – писал о петроградских клёшниках в 1920 году профессор Юрий Готье.
Согласно исследованию доктора исторических наук Михаила Елизарова, ещё больше матросов-клёшников было в Москве и в провинции. Тельняшка тогда служила своеобразным «пропуском» во все учреждения. Видимо, именно в ту пору распространилась пословица «чем дальше от моря, тем шире клёш». Неудивительно, что вскоре на улицах появились и лже-матросы.
«Матросы и лица, одетые матросами (а таких очень много), всюду требуют для себя всевозможных удобств и преимуществ в воздаяние их заслуг по утверждению советской власти в России», – писал эмигрант Андрей Терне в очерке «Матросы».
В политическом плане многие моряки симпатизировали скорее не большевикам, а анархистам. Именно клёшников объявили зачинщиками восстания в Кронштадте в 1921 году. Среди анархистов Нестора Махно на Украине тоже было немало матросов в расширенных брюках, о чём свидетельствовал писатель Константин Паустовский.
Клёшники эпохи НЭПа
В период «новой экономической политики» процветали уличная преступность и молодечество. Советские хулиганы 1920-х годов взяли за образец именно клёшников – вчерашних «героев Октября».
«Среди городской молодёжи стали популярны брюки-клёш, тельняшка, куртка, напоминающая матросский бушлат, шапка-финка с развязанными и болтающимися наподобие ленточек у бескозырки тесёмками – вещи, причудливым образом копировавшие внешний вид матросов первых лет революции», – отмечает историк Наталия Лебина.
По воспоминаниям ленинградца Павла Бондаренко, для расширения брюк делался надрез на штанине, в который вшивался клин из чёрного бархата. Другой способ заключался в том, чтобы растянуть штаны на клине из фанеры, называвшемся «торпедой».
Стилистически и идеологически клёшники противостояли с одной стороны, нэпманам, с другой – «бесцветным» партийным активистам. Как можно судить по карикатурам в сатирических изданиях 1920-х годов, хулиганы в тельняшках вели себя не лучшим образом. Они собирались пьяными компаниями и изъяснялись между собой «многоэтажным» матом. Для клёшника ничего не стоило ударить прохожего по лицу, опрокинуть корзину с яблоками у торговки, отпустить скабрезную шутку в адрес девушки.
Приверженцев субкультуры активно «прорабатывали» на комсомольских собраниях. А после событий «чубаровщины» – группового изнасилования 20-летней комсомолки в 1926 году – хулиганов стали гонять дружинники. На Красном Флоте в то же время прошла кампания против татуировок и сквернословия. Но даже уйдя в «подполье», субкультура задержалась надолго – по некоторым данным, фуражки-мичманки, сделанные кустарями, пользовались спросом и в 1930-х годах.
Преемственность и влияние
Советские моряки никогда не переставали носить брюки клёш – более того, они ими гордились. На суше же подражатели клёшников встречались до начала 1950-х годов. Некоторое время они сосуществовали со стилягами. Последние, в свою очередь, многое переняли у предшественников.
«Таких широченных штанов канареечно-горохового цвета я не видел даже в годы знаменитого клёша», – описывал образ типичного стиляги в 1949 году фельетонист Дмитрий Беляев.
Мода на брюки клёш периодически появлялась и позднее. Например, писатель Рюрик Ивнев в 1974 году сравнивал тогдашних модников, носивших расширенные брюки, с собственным внешним видом образца 1915 года.
Что интересно, первые отечественные субкультуры повлияли на образ Волка-хулигана из хрестоматийного мультфильма «Ну погоди!» – в некоторых сериях авторы сделали его похожим на стилягу, в других – на типичного клёшника.
Источник:
© Русская Семерка
