Созерцаем первые карты Русской Земли, созданные великими мастерами европейской картографии.
Любовь рождает жажду познания. Желание узнать все о своей возлюбленной – непременный фактор глубины чувства. Любовный порыв делает важным каждый нюанс, любую, даже самую микроскопическую деталь. Вместе со знанием ты словно поглощаешь сам объект любви – делаешь его частью себя, и в тоже время растворяешься в нем. В этом заключается таинство Великого Единения.
Все эти описания распространяется и на любовь к Родине. Когда проштудированы славные страницы истории, когда чувство прошло испытание познанием бесславных эпизодов, ты погружаешься на новую глубину, на которой тебя ожидает бесконечный лабиринт деталей и нюансов. Здесь открывается новый горизонт чувства – горизонт бездны.
Созерцание детских фотографий объекта любви – высшая стадия чувства. Здесь любовь внутри твоего сердца уже не требует основания, доказательств своего присутствия. Для великого единения с возлюбленной осталось только разрушить временные границы. В таинстве созерцании детских фотографий приходит осознание, что ты знал свою возлюбленную всегда – ты помнишь ее рождение, помнишь цвет ее прогулочной коляски, помнишь ее первое слово. Время сломлено. Геркулесовы столбы пройдены, и перед тобой открывается бесконечность...
У Родины нет детских фотографий. Эту роль выполняют старинные карты, которые запечатлели ее первые шаги в этом мире. Русская картография появилась сравнительно поздно, поэтому о первых мгновениях Московской Руси мы можем судить исключительно по атласам европейских картографов. От этого созерцание приобретает дополнительную интригу и глубину.
Octava Europae Tabula, 1511 год
Начнем с одной из самых ранних изданных карт, запечатлевших Россию. Ее автор, венецианский картограф Бернард Силваниус, едва ли перед созданием «табулы» посещал московские земли. По этой причине мы, вероятно, и не найдем на карте знакомых топонимов. Однако те, что есть, просто завораживают: Рифейские и Гиперборейские горы, Сарма, роксоланы, Венедское море. Здесь нет даже намека на Москву, Новгород, Киев, и это вносит дополнительную интригу. Из истории мы знаем, что к этому времени итальянцы построили Московский Кремль, а на службе у правившего тогда Василия III состояла целая итальянская гвардия. Неужели венецианский картограф ничего не слышал о Великом княжестве Московском? Едва ли! Картографы в те времена были достаточно информированными, с точки зрения географии. Видимо, для сокрытия факта существования Московии у Бернарда Силваниуса были свои причины.
Russiae, Moscoviae et Tartariae Descriptio, 1562 год
А вот карта, выпущенная издателем Ортелиусом в Антверпене. Здесь уже много близких сердцу названий. И столько же загадок.
В левом верхнем углу, между Korelia и Biarmia мы видим величественную фигуру Ioannes Basilivs Magnus, в котором узнаем Ивана Грозного. Здесь он представлен с титулом императора России и герцога Московского.
Вероятно, это первое свидетельство факта именования российского монарха императором. Таким почестям Иоанн IV, скорее всего, обязан английскому дипломату Энтони Дженкинсу, который принимал непосредственное участие в создании карты.
Именно Дженкинс убедил Грозного дать Англии самые выгодные преференции в торговле на территории Московии. И именно через Энтони Дженкинса Иоанн сватался к британской королеве Елизавете I. Вероятно, англичане и в самом деле допускали брачный союз с "Императором России", поскольку карта активно распространялась по Европе, демонстрируя "географическое" могущество потенциального избранника неприступной королевы-девственницы.
Изучая карту, мы непременно отметим изобилие городов на территории Московии. Названия некоторых из них сегодня уже сложно идентифицировать. Например, город Холопия, расположившийся рядом с Угличем и Ярославлем.
Карта царевича Федора, сына Бориса Годунова
Это уникальная карта была издана в Амстердаме в 1613 году голландским картографом Гесселем Герритсом. Полное название этой "табулы" - «Карта Руссии по рукописи, начертить которую озаботился Федор, сын царя Бориса».
Известно, что Федор Годунов очень увлекался картографией и брал уроки у голландских картографов, которые специально приглашались в Москву. К Герритсу, который в России никогда не был, рукопись Федора попала, вероятней всего, благодаря купцу Исааку Масса, прожившему в Московии несколько лет.
Интересно, что с легкой руки Исаака Масса появилась и эта карта, которая была создана голландскими картографами на основании географических заметок, сделанных купцом во время путешествия по России.
Две России Меркатора
В картографическом опусе, приписываемом Герарду Меркатору, Россия представлена придатком некой Тартарии. Москва изолирована от другой цивилизации лесами. Зато кипит жизнь на северо-востоке от столицы, где концентрация городов достигает максимума. Относительно высокую урбанизацию мы также наблюдаем вблизи Рифейских гор и Беломорье. Любопытно, что на более ранней карте фламандца, изданной в 1595 году, Московия выглядела куда более представительной, с точки зрения количества населенных пунктов.
Стоит отметить, что "тартарская табула" была выпущена лишь в 1619 году, спустя 25 лет после смерти картографа. Возможно, редакторы внесли коррективы в работу мастера, взяв во внимание, что Россия пережила Смуту, и многие города находились в запустении.
Пройдет еще несколько десятилетий, и Тартария, как топоним исчезнет из лексикона европейских картографов вместе с Сарматией, Рифейскими, Гиперборейскими горами и загадочной местностью под названием Байда. На их место в латинской картографической терминологии придет неологизм - Imperium Russicum.
Источник:
© Русская Семерка
