Берия и Судоплатов лично встречались всего несколько раз, однако их судьбы тесно переплетены. Павлу Анатольевичу приходилось исполнять ряд важнейших поручений наркома внутренних дел.
Напряженные дни
В 1938 году обстановка в Москве была накалена до предела. Особенно некомфортно себя чувствовали представители силовых ведомств. Сергей Шпигельглас, заместитель начальника закордонной разведки НКВД, опасаясь политических решений в свой адрес, почти перестал встречаться с друзьями, а секретарь генерального комиссара госбезопасности Николая Ежова и вовсе застрелился во время катаний по Москве-реке. В целом сотрудники здания на Лубянке казались сдержанными и уклонялись от любых разговоров. Это объяснимо: в НКВД работала специальная проверочная комиссия из ЦК.
Ежов тоже стал более угрюмым и замкнутым. 9 апреля был арестован нарком водного транспорта Николай Пахомов, место которого по совместительству досталось главе госбезопасности – плохой для него знак. Еще более неприятный оборот дела приобрели в августе, когда заместителем Ежова вместо Фриновского был назначен Лаврентий Берия – малоприметный чекист, который в Грузии занимался больше экономикой, чем политикой.
В прошлом один из руководителей подразделений НКВД и НКГБ Василий Рясной вспоминал, как Берия, только что занявший свой пост, по очереди вызывал к себе в кабинет сотрудников с целью задать один единственный вопрос: «Кто, по вашему мнению, здесь ведет себя не по-человечески?». Это, по словам Рясного, говорило о многом.
17 ноября 1938 года вышло Постановление Совета Народных Комиссаров СССР и Центрального Комитета ВКП «Об арестах, прокурорском надзоре и ведении следствия», которое запустило процесс ареста высокопоставленных чекистов. Со своих должностей сняли всех, кроме Ежова. Николай Иванович был пока еще слишком заметной фигурой, и его до поры до времени не трогали.
«Я решил, что настала моя очередь»
Судоплатов вспоминал как в тот напряженный ноябрь тридцать восьмого ему позвонил начальник секретариата Иностранного отдела НКВД Козлов. В его голосе звучало заметное волнение: «Павел Анатольевич, вас срочно вызывает к себе первый заместитель начальника Управления госбезопасности товарищ Меркулов». Потом добавил: «Только что арестованы Шпигельглас и Пассов».
Залман Пассов в 1938 году занимал пост начальника внешней разведки НКВД. Это он несет ответственность за проведение «польской операции» НКВД в 1937–1938 годах, отметившейся арестами, пытками и расстрелами граждан Польши, а также, уже на посту заместителя начальника 3 отдела НКВД, так называемыми «национальными операциями», проводившимися на всей территории СССР.
Если уж таких людей не оставляла без внимания карательная машина, то меня уж точно загребут, – примерно так рассуждал Судоплатов. «Я решил, что настала моя очередь», – читаем мы в воспоминаниях оперативника. Крайне встревожена была и его супруга.
У Меркулова Павел Анатольевич долго не задержался и проследовал в кабинет самого Берии. Однако замглавы НКВД лишь поинтересовался деталями операции по ликвидации лидера украинских националистов Евгения Коновальца, которая была успешно осуществлена Судоплатовым 23 мая 1938 года. После чего Берия сообщил, что Судоплатов назначен руководителем иностранного отдела ГУГБ НКВД СССР.
«Не морочьте мне голову такой ерундой»
Берия ввел Судоплатова в курс новых обязанностей. Ему, уже на посту начальника закордонной разведки, предстояло разобраться с делами арестованных чекистов (как гласило обвинение, «за обман партии»), в первую очередь Шпигельгласа и Пассова.
Судоплатов на это заметил, что он не может войти в кабинет Пассова, так как он опечатан. «Не морочьте мне голову такой ерундой. Вы не школьник, чтобы задавать детские вопросы!», – таким был ответ вспыльчивого Берии. И вскоре Павел Анатольевич уже сидел в кабинете бывшего главы внешней разведки, дотошно разбирая накопившуюся документацию.
Среди многочисленных материалов оперативник обнаружил и те, которые касались личного его. Например, представление в ЦК ВКП(б) и Президиум Верховного Совета о награждении орденом Красного Знамени за выполнение важного правительственного задания за рубежом в мае 1938 года (речь об упомянутой выше ликвидации Коновальца). Многие из документов были подписаны Ежовым, судьба которого была уже предрешена.
Когда Судоплатов отнес бумаги, где значилась его фамилия, Меркулову, тот порвал их прямо на глазах у изумленного чекиста. Позднее Павел Анатольевич понял, насколько дальновидным было решение его непосредственного начальника. «Если бы был подписан приказ о моем назначении, то я автоматически согласно Постановлению ЦК ВКП(б) подлежал бы аресту как руководящий оперативный работник аппарата НКВД, которому было выражено политическое недоверие», – писал он позднее.
Работа в аппарате НКВД закипела. Берия устроил тщательную проверку всех оперативных работников разведки, чтобы выявлять «изменников и авантюристов». Через три недели Судоплатов был понижен до поста начальника испанского отделения. За ним тоже был установлен негласный надзор: предполагалось, что его квартира прослушивается. Жена тогда предложила Павлу Анатольевичу называть между собой Берию князем Шадиманом – по имени персонажа романа Анны Антоновской «Великий Моурави», в котором рассказывалось о реальном историческом лице Георгии Саакадзе, павшем в борьбе за власть между грузинскими феодалами.
Новые получения
На какое-то время Берия про Судоплатова забыл. Именно в этот период над ним нависла угроза ареста. Один из сослуживцев Судоплатова Гукасов предложил на партсобрании рассмотреть вопрос о его «подозрительных связях». Павел Анатольевич, как опытный работник НКВД, уловил, что это связано не с политическим заказом, а с некими внутренними счетами.
Неизвестно, чем бы дело закончилось, но в марте 1939 года Судоплатова к себе вызвал Лаврентий Берия. Сначала он шутливо обвинил оперативника в том, что тот бездельничает, а затем предложил поехать к Сталину. В кабинете у вождя Судоплатов получил новое задание: нужно было убрать Льва Троцкого, который скрывался в Мексике. Как известно, эта операция, разработанная Павлом Судоплатовым, увенчалась успехом 21 августа 1940 года.
Во время Великой Отечественной войны Судоплатову также пришлось тесно сотрудничать с Берией. В частности, по инициативе Павла Анатольевича из тюрем и лагерей было выпущено на свободу немало ранее репрессированных советских разведчиков, так как страна испытывал острую нехватку квалифицированных оперативников. «Берию совершенно не интересовало, виновны или невиновны те, кого мы рекомендовали для работы. Он задал один-единственный вопрос: — Вы уверены, что они нам нужны? — Совершенно уверен, — ответил я», – вспоминал Судоплатов.
В конце 1944 года, когда Берия начал работу над «атомным проектом», Судоплатов получил задание обеспечить советских ученых новейшими разработками в области ядерной физики. И вскоре люди Судоплатова плодотворно работают в ряде стран Западной Европы и США, занимаясь агентурным добыванием и обобщением материалов по атомной проблематике.
После ареста Берии в июле 1953 года репрессиям подверглись его ближайшие соратники: министр государственного контроля СССР Всеволод Меркулов, первый заместитель министра внутренних дел СССР Богдан Кобулов, начальник 3-го управления МВД СССР Сергей Гоглидзе. Все они, как и Лаврентий Берия, были обвинены в государственной измене и расстреляны 23 декабря 1953 года.
21 августа 1953 года был арестован и генерал-лейтенант Павел Судоплатов в собственном кабинете на Лубянке как «пособник Берии» по обвинению в заговоре. Впрочем, судьба была более милостива к Павлу Анатольевичу. За 10 лет, проведенных во Владимирской тюрьме, он перенес 3 инфаркта, ослеп на один глаз, но выжил и закончил свой жизненный путь уже после распада СССР – в далеком 1996 году.
Источник:
© Русская Семерка
