«Не обижают ли вас английские солдаты?»: что ответила Уинстону Черчиллю советская регулировщица в Берлине

Снимок советской военной регулировщицы, сделанный фотокорреспондентом Евгением Халдеем в мае 1945 года стал одним из символов Победы в Великой Отечественной войне. На этой черно-белой фотографии, вошедшей в историю под названием «Бранденбургская мадонна», на фоне полуразрушенных Бранденбургских ворот запечатлена за привычной работой 21-летний ефрейтор Мария Лиманская (Шальнева).

Однако стране не сразу стала известна фамилия героини кадра, так как при первой публикации в журнале «Работница» под фото стояло имя другой регулировщицы. Лишь благодаря внимательности соседки, написавшей в редакцию об ошибке, справедливость была восстановлена — издание принесло «мадонне» извинения, а фотограф Халдей прислал ей оригинал снимка с подписью: «Марии Лиманской на добрую память».

Свой боевой путь Мария Филипповна начала в 1942 году, когда 18-летней девчонкой была призвана в ряды Красной Армии. Попав в Запасной полк, она сначала шила для солдат головные уборы и форменную одежду, а затем попросилась на фронт. Преодолев практически пешком расстояние от родного села Малая Полтавка (Волгоградская область) до ростовского Батайска, она несколько раз была на волосок от смерти, но судьба хранила ее. Едва не уйдя под лед при переходе через очередную водную переправу, Мария заболела воспалением легких и вынуждена была начать службу в 15-й военно-автомобильной части с некоторой отсрочкой на лечение в госпитале. Поправившись и пройдя трехдневные курсы регулировщиц, работа которых состояла в круглосуточном координировании хода военных колонн, перевозивших провиант, лекарства и раненых солдат, Мария приступила к службе. Заучив необходимые для данной работы движения и доведя их до автоматизма, днем она упорядочивала транспортные потоки при помощи желтого и красного флажка, а вечером вооружалась трехцветным фонарем. По нормативам смена фронтовой регулировщицы должна была длиться 4 часа, но, по воспоминаниям Марии Филипповны, очень часто ей и ее подругам приходилось отстаивать на посту по 6 и 8 часов. При любой погоде обязанная кружиться под открытым небом и демонстрировать водителям нехитрые сигналы, Мария очень любила работать в дождь, поскольку в это время прекращались опасные бомбежки, которых она повидала немало.

Первый раз она испытала жуткое чувство страха при воздушной атаке на город Батайск, когда, стоя на поврежденном мосту, красным флажком возвещала о запрете проезда. Но в какой-то момент у шофера полуторки сдали нервы и он, спасаясь от снарядов, решил форсировать переправу, да так, что сбил Марию с рабочей тумбы, и она, упав, сломала ногу.

Вновь оказавшись на больничной койке, она пережила очередной шок, но не из-за болей в ноге, а из-за неожиданно начавшейся бомбардировки, выбившей в палате стекла и обрушившей на ее голову куски штукатурки. При поддержке подруг, выйдя после окончания налета на улицу, она увидела разворошенную площадку с четырьмя неразорвавшимся бомбами. Саперы, приехавшие на обезвреживание, обнаружили на одной из них записку со словами: «Дорогие товарищи, чем можем, тем поможем». По словам Марии, эти бракованные снаряды изготовляли угнанные в немецкий плен советские граждане, желавшие хоть как-то принести пользу родине.

Самыми страшными, по признанию Лиманской, были день и ночь, когда, стоя на посту под Варшавой, она видела, как перелетали через голову и раскладывались у ее перекрестка снаряды «Катюши». Единственной мыслью была: «Хоть бы сразу убило, сил нет».

В Берлине Марии пришлось, помимо основной работы, заниматься расчисткой перегороженных баррикадами улиц. Она была свидетелем того, как из затопленного по приказу Гитлера столичного метро доставали трупы утонувших людей, а осматривая чердак дома, где ей с подругами предстояло жить, обнаружила покончившую жизнь самоубийством через повешение немецкую семью — мужа, жену и маленькую девочку.

Весть о безоговорочной капитуляции Германии и такой долгожданной Победе застала Марию Лиманскую на посту. Стоя 9 мая 1945 года под берлинским небом и регулируя беспрерывно сигналящий транспортный поток, она вдруг услышала, как шофер одной из машин крикнул ей: «Сестричка, Победа!» и бросил к ногам какой-то сверток.

Развернув его, Мария обнаружила туфли-лодочки. Похваставшись трофеем перед пятью подругами-регулировщицами, на следующий день, прихватив одно на шестерых платье и косынку, они отправились в фотоателье, где сделали свою первую послевоенную карточку в гражданской одежде. В другой раз кто-то из проезжавших подарил Марии пачку папирос, а услышав, что она не курит, с сожалением сказал: «Извини, больше у меня ничего нет», отчего значимость этого презента стала еще выше.

Обеспечивая порядок на дорогах, Мария Филипповна совершенно случайно познакомилась с ехавшим на Потсдамскую конференцию Уинстоном Черчиллем. Увидев стоящую на посту девушку, премьер-министр Великобритании остановился возле нее и через переводчика поинтересовался: «Не обижают ли ее английские солдаты?». По утверждению Лиманской, она без лишней скромности заявила: «Черта с два они нас обидят!», но в официальной версии закрепился ответ: «Пусть только попробуют!».