«Опоздал на смертельный рейс»: почему главный учёный СССР так верил в приметы

Не будет преувеличением сказать, что имя Юрия Гагарина хорошо известно не только у нас в стране, но и далеко за ее пределами. А ведь первого космонавта, да и вообще советской космической программы могло бы и не быть, если бы не «самый секретный ученый СССР» — Сергей Королев. Сын школьного учителя из Житомира был человеком гениальным и непростым: он ненавидел золотые украшения, не запускал ракеты по понедельникам и собирался сам лично полететь в космос…

Мечта о небе

По воспоминаниям самого Сергея Павловича, мечтой о полетах он «заболел» в раннем детстве. Положение в семье было тяжелым и жизнь у отца с матерью не складывалась. Брак трещал по швам и маленького Сережу отправили в Нежин к дедушке и бабушке по материнской линии. Живущий в Киеве отец пытался забрать сына через суд, но получил отказ. Он грозился приехать и увезти Сережу с собой, поэтому мальчика выпускали из дома редко и только под присмотром старших.

Именно здесь в Нежине будущий конструктор впервые увидел выступление своего тезки Уточкина — пионера русской авиации. Тот полет запомнился мальчику на всю жизнь и поселил в его душе неистребимую тоску и мечту о небе. Уже после школы, когда Королев, мечтая о поступлении в Киевский политех, подрабатывал кровельщиком, он часто говорил: «Я буду строителем… но только самолетов».

От заместителя директора до врага народа

Как рассказывает Антон Первушин в книге «Империя Сергея Королева», взлет молодого инженера был стремительным. Уже после окончания института он заслужил репутацию талантливого молодого авиаконструктора, а его работы в области ракетной техники позволили ему занять высокую должность в созданном в 1933 году Реактивном научно-исследовательском институте (РНИИ). Под руководством Королева были созданы зенитные и баллистические ракеты с жидкостными и твердотопливными двигателями.

Но в 1938 году после ареста Ивана Клейменова, возглавлявшего РНИИ «под раздачу» попали и его подчиненные. В том числе и зам — Королев. Статья 58 была откровенно расстрельной — контрреволюционная деятельность. Поэтому 10 лет исправительно-трудовых лагерей с последующим пятилетним поражением в правах можно назвать настоящим везением. В статусе врага народа Королев был отправлен на Колыму.

Колымское золото и сломанная челюсть

За талантливого молодого конструктора хлопотали многие — от его матери до Валентины Гризодубовой. Пересмотра дела удалось добиться на основании того, что признательные показания из Королева были в буквальном смысле «выбиты» следователями. Как рассказывал Сергей Ефуни — анестезиолог, принимавший участие в роковой операции, после которой Королев умер — тот не мог широко открывать рот, что явственно говорит о переломе обеих челюстей, полученном, по-видимому, как раз в процессе допросов.

В 1940 году первоначальный приговор был отменен, а повторный суд назначил новый — 8 лет в московской спецтюрьме НКВД ЦКБ-29. Правда до этого Королеву довелось поработать на колымском золотоносном прииске Мальдяк. Испытав на себе, в каких тяжелых условиях добывается «желтый металл», ученый до самого конца жизни относился к нему с пренебрежением и даже открытой ненавистью.

Счастливое опоздание

На пересмотр дела в Москву Королев должен был отправиться на печально знаменитом пароходе «Индигирка». Но в пути из Мальдяка в Магадан Сергей Павлович серьезно заболел и оказался в лазарете. Поэтому на тот злополучный рейс он опоздал. Именно это и сохранило ему жизнь.

По воспоминаниям коллеги ученого — Леонида Кербера — после того случая Королев стал верить в приметы, несмотря на свой скептицизм и практический ум. В кармане пиджака он носил две монетки на счастье, при подготовке к испытаниям не допускал на стартовую площадку женщин, а сами запуски под любым предлогом не назначал на понедельник.